Пророчества поэтов о собственной смерти ⇐ Общелитературный раздел

[Серена]

Как поэты могу предсказывать собственную смерть? Я не понимаю.
Продолжите список, если знаете.

Рубцов написал стихотворение "Я умру в крещенские морозы...", скончался 19января 1971 года.

Я умру в крещенские морозы
Я умру, когда трещат березы
А весною ужас будет полный:
На погост речные хлынут волны!
Из моей затопленной могилы
Гроб всплывет, забытый и унылый
Разобьется с треском,
и в потемки
Уплывут ужасные обломки
Сам не знаю, что это такое...
Я не верю вечности покоя!


Федор Сологуб:
"Как-то раз Сологуб сказал мне:
- Я знаю точно, от чего умру. Я умру от декабрита.
- Что это такое?
- Декабрит - это болезнь, от которой умирают в декабре... И правда, он накликал на себя свой "декабрит": в декабре двадцать седьмого года, прикованный к постели одышкою, в темном углу, за шкафом, он едва слышно выговаривает по слову...
- О, если бы немного полегче вздохнуть! -выдавливает он с мукой.

Глаза его потеряли всю стеклянную трезвость и горят, сарказм исчез, жизнь, жизнь трепетала в его тоске о легком дыхании. Он спорил, отчаянно, исступленно спорил с могилой. Страх смерти заслонил былой страх жизни, и, приближаясь к могиле, он словно оживал, и уже лицо его не напоминало адамовой головы, и ничего нельзя было в нем увидеть, кроме надежды,- быть, быть, быть!" (Константин Федин).

P.S. К администрации сайта. Создайте общелитературный раздел, пожалуйста. Чтобы не привязываться к векам и периодам.

[adm2]

К администрации сайта. Создайте общелитературный раздел, пожалуйста. Чтобы не привязываться к векам и периодам.

Раздел создан, тема перенесена. Спасибо за предложение, предлагайте ещё!

[иванов]

Я не столько наслышан о предсказаниях поэтами своей смерти, сколько осведомлён о всех подробностях умирания некоторых немецких авторов. Здесь пока заметки о Хофмане, которые, конечно, посвящены не только его последним дням, посколько сегодня весьма впечатлён его дневниками.Вообще из его сказок я люблю „Песочный Человек“. Что до остального, я знаю его по многочисленным воспоминаниям о нём и по его письмам, люблю его как человека.
Дневниковая запись, где он рассказывает о битве у Дрездена, свидетелем которой он не был непосредственно, но находился в этот момент в осаждёном городе: “ я только хотел дверь моего дома открыть, как над головой пронеслась шипя и брызжа огнём граната, упала и взорвалась в пятнадцати шагах от меня пред жилищем генерала Saint-Cyr, промеж четырёх гружёных порохом телег, которые как раз собирались тронуться; лошади встали на дыбы и понеслись. По крайней мере 30 персон в это время стояли рядом в переулке и мало того, что с телегами полными пороха ничего не случилось, который коли взорвался бы, весь квартал уничтожил бы, но и вообще ни один человек, ни одна лошадь не были ранены; совершенно непонятно куда девались осколки гранаты, посколько лишь у нас дома мы нашли ея малый кусок, который разбил ставни и упал в нежелых комнатах. Несколько позже ещё одна граната сорвала крышу дома напротив, смяла три окна мезонина, черепица, дерево стен и стекло брызгами полетели в переулок...“... „я проулками пробрался к актёру Келлеру, живущему у Нового Рынка, мы с ним уютнейшим образом с бокалами вина в руках, сидели у окна, когда посреди Рынка взорвалась граната и тут же Вестфельский солдат, который в это время качал в вёдра воду, упал убитым - ему в дребезги разбило голову; и чуть поодаль - какой-то довольно прилично одетый горожанин, видно, ещё мужался не дать себя овладеть страху, но тело его было разорвано, кишки висели наружу, - пал мёртвый. Той же самой гранатой были тяжело ранены и люди у церкви. Артист Келлер уранил свой бокал, я же напротив того допил вино и воскликнул: Ну что же за жизнь такая! Калёного железа кожей маленько не потерпеть, слаба же человечская природа!““ (перевод мой)
Сам Хофман умер лет сорока пяти от мултеплесколероза. В то время болезнь была сплошной загадкой, да и сегодня от чего она не поймут, надёжных методов лечения нет: сигнал от мозга к мышцам становится столь слаб, что конечности на него больше не отвечают. Постепенно за года или месяцы приходит обездвижение, мышцы атрофируются, наконец прекращается экскурсия диафрагмы к бронхам, наступает паралич дыхания; человек умер. Хофман день за днём всё более терерял ощущения тела, больше почти совсем не мог двигаться. Но пока речь сохранялась, продолжал диктовать „Записки Кота Мура“. Последним средством лечения было прижигать позвоночник раскалёным металом. Его друг рассказывает, как он вскоре после операции навестил Хофмана, в комнате стаял запах жаренного мяса: „ Пахнет Жаркое?“ спросил Хофман, и „со всей обстоятельностью расcказал о ужасной процедуре, вскользь заметив, что для такого экзотического субъекта как он, врачи, разумеятся, и методы должны опробывать экзотические; к этому прибавил: когда врач клал мне на спину железо, пришло в голову, меня запечатывают сургучом, чтобы я на тот свет попал не Контрабандой.“ (перевод мой)
Надо сказать от 19 века у нас сколько угодно описаний умирания и смерти. В то время умирание ещё принадлежала опыту каждого человека, это век 20 сначало старость, а потом умирание, вытеснил в больницы, превратил в обиход мединского учреждения. Ещё Рильке в своих "Записках Лаурида Малте" описыввая смерть своего деда, говорит, что в то время каждый имел свою собственную смерть... - Ах, потом переводу с немецкого поместить в этой теме...
Некоторые смерти так же преисполнены значения и пафоса, как и жизни отходящих. Например Гётте. Он умер в креслах в девятом часу по-полудни. Потребывал свечи: „Мало света!“ и испустил дух чертя в воздухе перед собой слова одному ему известного четверостишия.

[Elena]

иванов
интересно, спасибо Вам. Пророчества поэтов, даже без своей смерти, интересная тема. Эту тему когда-нибудь можно разделить на две, наверное...

Некоторые смерти так же преисполнены значения и пафоса, как и жизни отходящих.

Здесь меня волнует вопрос об источниках и последней воле умирающего. Т.е. насколько можно доверять описаниям "высоких" смертей?

Ещё Рильке в своих "Записках Лаурида Малте" описыввая смерть своего деда, говорит, что в то время каждый имел свою собственную смерть... - Ах, потом переводу с немецкого поместить в этой теме...

было бы здорово.

[Гость]

Вообще, тема "своей смерти" сама по себе интересна. Что же касается пророчеств, то, помимо Рильке, их можно найти у Андре Мальро и Николая Гумилева. Так, последний предвидел собственную смерть и даже описал рабочего, отлившего пулю, пущенную в него.

Рабочий

Он стоит пред раскаленным горном,
Невысокий старый человек.
Взгляд спокойный кажется покорным
От миганья красноватых век.

Все товарищи его заснули,
Только он один еще не спит:
Все он занят отливаньем пули,
Что меня с землею разлучит.

Кончил, и глаза повеселели.
Возвращается. Блестит луна.
Дома ждет его в большой постели
Сонная и теплая жена.

Пуля, им отлитая, просвищет
Над седою, вспененной Двиной,
Пуля, им отлитая, отыщет
Грудь мою, она пришла за мной.

Упаду, смертельно затоскую,
Прошлое увижу наяву,
Кровь ключом захлещет на сухую,
Пыльную и мятую траву.

И Господь воздаст мне полной мерой
За недолгий мой и горький век.
Это сделал в блузе светло-серой
Невысокий старый человек.


И еще :

После стольких лет
Я пришёл назад,
Но изгнанник я,
И за мной следят.

Я ждала тебя
Столько долгих лет,
Для любви моей
Расстоянья нет.

В стороне чужой
Жизнь прошла моя.
Как украли жизнь,
Не заметил я.

Жизнь моя была
Сладостною мне.
Я ждала тебя,
Видела во сне.

Смерть в дому моём
И в дому твоём.
Ничего, что смерть,
Если мы вдвоём.

[Гость]

Добавляю.
Визионером был Мандельштам, у Лермонтова есть пророческие вещи о себе. Удивительно, что поэты предвидели не только свою судьбу, но и судьбу близких им людей.
Мандельштам об Ахматовой:

Когда-нибудь в столице шалой,
На диком празднике у берега Невы,
Под звуки омерзительного бала
Сорвут платок с прекрасной головы...

И Цветаева о Мандельштаме:

Ах, запрокинута твоя голова,
Полузакрыты глаза -- что? -- пряча.
Ах, запрокинется твоя голова --
Иначе.

Голыми руками возьмут -- ретив! упрям! --
Криком твоим всю ночь будет край звонок!
Растреплют крылья твои по всем четырем ветрам,
Серафим! -- Орленок! --

[Нина-С]

В июле 1933 года, отдыхая в Коктебеле, Белый внезапно заболел. Болезнь, согласно врачебному диагнозу, была вызвана солнечным перегреванием. Сильные головные боли в последующие меся-цы прогрессировали, что привело к смерти писателя. Свою смерть от солнечного удара Белый предсказал еще в одном из стихотворений сборника «Золото в лазури», где есть строки: «Золотому блеску верил, / А умер от солнечных стрел. / Думой века измерил, / А жизнь прожить не сумел».