Гибель великого ханства ⇐ Современная русская литература

[Аканский]

В. А. Савельев






ГИБЕЛЬ ВЕЛИКОГО ХАНСТВА

































Курган – 2024


Савельев (Лобановский) Виктор Андреевич
Гибель великого ханства / Куртамыш;
ИП Власенко Н.И.,2024 – 337 с.







История народа такая же неуправляемая, как и земная природа. То плавно течет, как степная река, то бурным потоком вперед рвется, размывая берега, и у каждого племени-государства она своя. А не в столь давние времена кочевая и оседлая культуры в противоречие вошли и друг другу много сложностей доставили. Просторы, равнины и горные теснины под джунгарские племена свои владения отдали. Великие ханы могучую империю создали, возвысили, а ничтожные властители ее к гибели привели. Государственный вождь, вожделенный пророк, сей факт учти и вверенную тебе в управление державу не погуби.




ISBN 978-5-6046306-5-5









Публикация из серии «Современники и классики»





Савельев В.А., 2024 г.
ИП Власенко Н. И.
Оформление, 2024 г.




УРАЛЬСКИЕ ТЕРЗАНИЯ

Необъятны земные просторы, и по ним
шарят жадные, а порой и надменные
людские взоры в поисках дармового
добра или куска хлеба.

Российское государство, медленно, а порой и бурно течет твоя жизнь. Меняется за эпохой эпоха, во главе стоит царь-вельможа. У каждого свой норов и свой путь развития страны. Тут друзья и добрые соседи нужны. А где их взять? Только в сказке соседская благодать. А на самом деле кругом враги и попробуй всех и сразу победи. На западе культурный развивается народ, и из него скаредность и жадность так и прет. Если вовремя не увернешься, в порошок сотрет. А на востоке дикость одна, бурлящий котел, постоянная война. И порой сложно понять, от кого большие пакости ожидать: от образованного и цивилизованного западного соседа или от восточного дерзкого непоседа.
Любая нация предпочитает не только свои земельные просторы защищать, но и постоянно расширять. Другие народы изгонять или порабощать. А коль будешь сиднем сидеть, то царства не сохранить. Так что для державы лучше: наглецом или тихоней быть? Философский вопрос. Но он быстро перерастает в житейский, как только от соседа получишь палицей в нос.
Россия на Европейском закутке развивается. На запад пути расширения государства отрезаны, а на восток трудны и опасны. Там бескрайняя Сибирь, и по ее просторам гуляет хан Кучум, как лютый зверь. Его невозможно приучить и очень трудно победить. Но другого пути просто нет. Он не дает спокойно жить. На поселения налетает, все грабит и сжигает.
Московское царство постепенно набрало силу, начало осуществлять внешнюю экспансию и обратило взоры на восток. Наверное, ему в этом сам Господь Бог помог. Служивые люди, казаки да и всякие беглецы устремилась в сибирскую глухомань, подальше от крепостного ярма, где жизнь казалась привольна и легка. Но разрозненной толпе с грозной ордой не справиться. Хоть небольшая, но армия нужна. И купцы Строгановы с царского разрешения наняли Ермака со товарищами, вооружили и отправили в дальние края. Отряд казаков перешел Урал, несколько сражений с татарами выиграл и в жестокой битве их столицу захватил.
Но на дальнейшее покорение уже не хватило сил. Кучум после поражения вначале сбежал. Но грозную силу свою не потерял. А казачья дружина слабела и таяла. Слишком далеко родная стихия. И Кучум нанес Ермаку смертельный удар. Ночью на лагерь напал, многих перебил, а с утонувшего Ермака кольчугу снял и преподнес ее как дар. На смену Ермаку другие смельчаки пришли и процесс покорения Сибири продолжили.
На Московский престол вышел очередной царь, непонятный для западных народов страны государь, где в клубок переплетены различные сословия, нации и веры и им предстоять жить в единстве и без химеры. А царь, как надсмотрщик, за всеми деяниями, великими и малыми. После грозных прошлых царей Алексей был мягким, сердечным и среди жителей Московии популярным. Многие видели в этом его недостаток, хотя в речах он был очень краток. По мере возможности требовал исполнения своих указов, самолично или через своих фаворитов. Многие из которых часто были некомпетентны и в исполнении трудных задач бессильны.
Царь добрый или злой, не имеет значения, все равно страну охватывают тревоги и волнения. После смутного времени народ успокоился, терпением обзавелся. Но правящие люди свои цели имели: восстановление экономики и политической жизни. Происходила централизация государственной власти. А в основе всего лежат деньги. А где их взять? Вопрос решается просто. Тяжким налогом всех обложить. Лето наступило, солнышко пригрело, и налоговая катавасия началась. Одни налоги отменили, другие, более жёсткие и непривычные, вводили и в том числе на ввоз соль. Она подорожала и многим недоступной стала. В жизни человека два основных незаменимых продукта: хлеб да соль - и как ни крути а изволь все человеку сполна дать, иначе придется бунтовать или умирать. И заволновался народ, разный сброд, их поддержали и стрельцы, удалые молодцы.
Толпа предпочла все миром решить и сильно не бузить. На пути царя, который возвращался из Троицкого монастыря, встретила большая толпа. Челобитную грамоту хотели вручить и милости попросить, а виноватых в подорожании соли наказать. Но стрельцы толпу разогнали, некоторых арестовали. Возмущенный народ стал камни да палки в свиту царя швырять, свое неудовольствие выражать
На следующий день народные волнения продолжились. Толпа с окраин в центр города переместилась. Стрельцы, которым был дан приказ толпу разогнать, не стали народ обижать и вместе с ним начали шуметь. Ну а какой бунт без грабежа? Всем хочется поиметь дармового богатства. Разграбили несколько десятков богатых дворов, кое-где пустили красного петуха и дождались на свою голову пожара. Пришлось церковным иерархам да знатным боярам уговаривать на Красной площади толпу смириться и с площади удалиться, обещая жестокие налоги отменить и соль от поборов освободить.
Членов правительства наказали, кое-кого казнили и за неделю толпу успокоили. Бунтарский порыв привел к созданию Земского Собора, для разработки житейского устава. Царь собрал примирительный собор, представителей дворянства, духовенства и, конечно, царский двор. Но для толпы он ничего стоящего не принес, а наоборот, усилил кабалу, крепостное право ужесточил, народ в ярмо загнал, от чего страна пошла в разнос.
На западе страны вырисовывалась очередная война. На сей раз грозным противником могла стать Польша. Украинский Гетман начал войну против речи Посполитой. Украинскому народу надоело терпеть угнетение и нужду от своего своенравного соседа. Но у Польши была хорошо вооруженная армия. Украинский Гетман искал союзника. В числе приоритетных стояла Россия. И пошли неоднократные обращения о заключении союза. Но Алексей Романов долго не соглашался. Он знал, что такое деяние в открытую войну выльется. А ввязываться в войну с Польшей опасно. Но выхода нет, нужно. Украинский гетман начал угрожать, что он в турецкое подданство уйдет, и они станут его оберегать.
Царь собрал Земский Собор, и на нем разгорелся нешуточный спор о будущем существовании Московского царства и по возможности избежание бунтарства. После бурного обсуждения на предложение гетмана решили дать положительный ответ. Под Киевом собрались и долго не рядились, оговорили условия будущего союза и, чтобы не избежать конфуза, через месяц подписали договор о переходе казаков под царскую руку, на московский двор. Но украинские земли в составе Польши находились и вдруг в другое государство переметнулись. Значит война. И неизвестно, кому успех принесет она.
Запад и восток. Куда переметнуться и устремить свой взор? Каждому свой срок. Но нигде нет покоя и тишины, разве что на небесах или в монастырской глуши. Заселение русских на просторах сибирских начиналось со строительства небольших городов, острогов, и около них часто закладывались монастыри, как дополнение воинских гарнизонов дислокации.
Инициатором их создания выступали миряне, монашествующие власти или крестьяне. Природа суровая, власть каверзная, порой жестокая жизненная ситуация. И тянулись в монастырь люди искать пути спасения души, а часто и просто для сохранения жизни. На начальном этапе освоения Сибири монастыри выполняли функции защиты территории, а потом и богадельни. Участвовали в христианизации коренного населения Сибири. В монастыре существовали свои традиции и устои. Со временем они стали духовными центрами.
В лесной глуши, у излучины реки, мужской монастырь распростер свои постройки. А они не так уж многочисленны и велики. Храм с двумя куполами, одноэтажные деревянные хозяйственные постройки, дом, где для монахов кельи, трапезная да сарай для живности. Выглядит монастырь как небольшая четырёхугольная крепостица, которую защищает стена, высокими башнями, по углам усиленная. За ней можно отсидеться, отбиться от буйного набега киргиза или башкира. Но она навряд ли устоит от налета свирепого хана.
В монастыре своя будничная жизнь идет, и что творится за стенами, мало кого волнует. Здесь свой распорядок дня и своя иерархия. Правящий архиерей, как злой коршун или злодей, общее наблюдение за монастырем осуществляет, постоянно бдит. А работником и козлом отпущения служит наместник. Он, как мальчик не побегушках, всю монастырскую жизнь ведет и насущный хлеб добывает. А в помощь ему Духовный собор. Он хорош, если нет спора в нем. А при его наличии это уже дурдом.
Но здесь послушный люд, он святостью наделен. Направляют они свои усилия на поддержание в монастыре высокой духовной дисциплины. В этом они все едины. Духовная братия должна быть прилежна к молитве, усердна в послушании и таинстве святой исповеди. Работы много. Господи, сохрани и вразуми. Да прославятся деяния твои. Основа монастырского бытия - его духовное состояние, и какая его братия, такая о монастыре идет молва, восхищенная или никчемная. И как тут обойтись без духовника? Он врачеватель душ загнанного в монастырскую тюрьму человека. А коль туда попал, то собственную волю потерял. А духовник, как надзиратель, за жизнью инока следит и на путь истины наставляет. Во спасение души молись, крепись и больше не греши, монастырские дела поглубже уясни и почаще на исповедь приходи, свои греховные помыслы изложи. А после покаяния иди трудись и избегай праздности.
Но надзиратель над братией не один, есть еще и благочинный господин. Он зрит за братией монастыря, чтобы везде была четкая дисциплина, отсутствовала ссора или драка, а во время богослужения в храме была абсолютная тишина. Периодически по кельям шныряет, шмон наводит, за чистотой следит. Монастырских гостей принимает, но в кельи к инокам их не допускает.
Но одной молитвой сыт не будешь и очень быстро ноги протянешь. Чтобы голод утолить, нужно продукты иметь. На стороне их не купить, придётся свое все вырастить. За все хозяйственные дела эконом отвечает и надзор за строительством осуществляет. Да и других служителей полно, хозяйство-то обширное и хлопотное.
Ясный солнечный день, солнце встало, землю обогрело, скромные монастырские постройки осветило, и братия монастыря проснулась. Она рано встает, но бог им даром все равно ничего не дает. Проснулись, умылись, ото сна глаза продрали и на божественную литургию пошли, благочинно ее отстояли и в трапезную зашагали. Откушали, чем бог послал, а вернее, чем эконом порадовал. Следующий этап – распределение на послушание, наступает рабочее состояние. Добывать хлеб насущный, крестьянский или ремесленный.
Проследив за исполнением всех хозяйственных обязанностей, архиерей в свой домик пошел, за рабочий стол сел и думу думал, как монастырь от разорения сохранить и людей не погубить. Обитель только начинает возрождаться и ей не под силу с грозными соседями тягаться. С северной стороны неспокойный народ-башкирцы, храбрые воины. После присоединения Казани решением башкирского вопроса занялись. Их не пришлось завоёвывать и покорять. Они добровольно в состав России влились. Но Башкирия не единое целое, а раздробленные племена, хотя жизнь у всех почти одинаковая, кочевая. И каждый князь свою территорию охранял, чужаков к себе не принимал и полную самостоятельность сохранял.
И жили башкиры как бы в своем государстве и одновременно в российском царстве. Башкиры ясак платили, а русские их от вторжения охраняли. Русским запрещалось вмешиваться в башкирские дела, для этого у них своя власть была. Башкирские земли нельзя было покупать или менять. Неподконтрольная российская территория бунтарства полна, и в любой момент с севера можно ожидать набега.
Да и на южной сопредельной территории покоя нет. Вольный киргиз по степи гуляет, дерзость с него так и прет. Хан Кучук, потомок сибирского хана Кучума, на юге Западной Сибири кочует и периодически на Урал залетает. В любой момент может с севера или с юга шальной отряд налететь, все разграбить, сжечь, стариков перебить, молодых в полон взять.
Его тяжкую думу стук в дверь прервал. Владыка вздрогнул и сказал:
- Войдите. С каким вопросом? Душу мне не томите.
На пороге диакон появился, поклонился.
- Святой отец, недалеко от монастыря отряд казаков остановился. По разговорам, они поселиться здесь хотят. Как знать, может, и нам навредят. Народ вольный, разбойный. Для нашей братии пример не очень достойный.
Архиерей подумал, помолчал и вопрос задал:
- А казаков кто привел и нарушить наш покой посмел?
- Говорят, исетский атаман, ему титул не богом, а обществом дан.
- Пригласи его ко мне в гости, и мы побеседуем.
Диакон поклонился и ушел, а архиерей в задумчивости голову вниз опустил. С одной стороны тягостно под боком разбойный люд иметь, за всеми не уследить. Но с другой стороны – надежная защита. В смутные времена, ой, как она ценна.
Исетские казаки. С древних времен о них ходят легенды. По всему течению реки Исети жили исседоны - казачьи потомки. Во времена Золотой Орды они ютились в укрепленных городках, слободках. Золотоордынские правители их к себе на службу пригласили как в воинские действия, так хозяйственные работы исполняли. Золотая Орда распалась, а Сибирь под властью хана осталась, и под его властную руку попали исетские казаки. Но пришел отряд Ермака. Вот она родная людская толпа. Казаки воспряли духом и стали переходить на сторону белого царя.
К берегу реки Исеть, в которую впадает небольшая река, отряд служивых подошел и сделал привал. Осмотрелись. Место привольное, для поселения вполне пригодное. Невдалеке, как небольшая крепость, красуется монастырь. Он невелик, скорее всего беден и издает клик: «Помогите монахам обитель отстроить и преданно богу служить». Атаман спрыгнул с коня, ноги размял и десятника подозвал.
- Братец, как ты мыслишь, где нам лагерь разбить, а потом и острог заложить?
- Господин атаман, так вон холмик над рекой, бережок к речке крутой. На коне с этой стороны трудно заскочить. Вот там и нужно крепость соорудить.
- Славненько, я тоже такого же мнения и полянка для постройки просторная.
К ним служивый подошел и свое мнение высказал:
- Не забывайте, эта земля скорее всего башкирцам принадлежит. Мы без их согласия здесь располагаемся, и в дальнейшем сие нам наверняка аукнется.
- Ну эти вопросы верховная власть решит, а нам надо приказ исполнять и сторожевой острог здесь заложить. Так тому и быть. На возвышении мы крепостицу построим. А перво-наперво нужно просторную избу срубить, чтобы в тепле зиму прокоротать.
- Господин атаман, надо бы с монастырской братией познакомиться и их гостеприимством заручиться.
- Успеется, нам некуда торопиться.
Стрельцы начали вьюки распаковывать, палатки ставить. Костер запылал, и вскоре ароматный дух овсяной каши поплыл. Отобедали и после тяжкой дороги устроились отдыхать. Но вокруг лагеря караульные стояли, все озирали. Казак в палатку к атаману заглянул.
- Господин атаман, кажись, из монастыря гости идут к нам.
- Встречай их, братец, и веди сюда, а я хоть немного отойду ото сна.
Атаман из палатки вышел и диакона повстречал.
- С кем имею честь говорить? – атаман Белошейкин начал.
- Диакон Геннадий Петров, мне святой отец наказал вас навестить и просьбу передать: монастырь посетить и о вашем пребывании здесь поговорить.
- Благодарствую за приглашение, с вашего позволения я с дороги приведу себя в приличный вид и нанесу вам ответный визит.
Диакон поклонился и в обитель удалился. Атаман переоделся, казака с собой взял и в монастырь зашагал.
Монастырский двор, да он, как муравейник, монахами заселен, и при том, все в праведных трудах, и только кое-где тяжкий вздох раздается: ах, ах. Все перекопано, грандиозная стройка идет. Но мало что до конца доведено. А вот и диакон к нему спешит и рукой на аккуратный домик показывает. Перешагнул через порог и хозяина увидал. Высокий моложавый мужик с окладистой бородой, взгляд дерзкий, колючий и не очень приветливый, по обличию властный.
- Отец архиерей, мое почтение, да простятся нам все прегрешения.
- Заходи, сын мой, садись, поговори со мной. О цели приезда расскажи, ничего не утаи.
- Вы, конечно, хорошо осведомлены, какие вокруг гуляют злые ветры. И башкирцы, и казахи могут вмиг налететь и много зла причинить. Да и ойроты недалеко, а правление их жестоко. Нам поручено острог здесь построить и соседей урезонить.
- Благое дело, мы поддержим его смело. Но много ли у вас служивых людей? Край суровый, и в нем бродит ни один злодей.
- Отряд по численности невелик: двадцать стрельцов да с десяток казаков. - Владыка сразу сник, помолчал и речь продолжил.
- Если нагрянут ойроты, где в отряде их будет сотни, ты уж меня прости, но не сносить тебе головы.
- Не печалься, святой отец. Мы крепость построим, пушки поставим, вольных людишек наберем и создадим от набега крепкий заслон.
- Хорошо, если бы бог услышал твои слова и его бы милость к нам снизошла. Сколько дней были в пути? Чай дорога трудна была?
- Мы из Верхотурья неделю тому назад в поход отправились и по пути чуть в дебрях не заблудились. Спасибо башкирцам, они нас из чащобы вывели и направление движения показали.
- В Верхотурье я бывал, на каменистом холме над рекой не раз стоял, рассвет встречал и богу молитвы создавал.
- На том месте начали храм возводить. Это место намоленное и долго ему там стоять.
- Все мы под богом ходим, и только в его власти все по праву решать. Место для острога вы удачно присмотрели, и надо поспешить просторную избу рубить, пока холода не нагрянули и зиму прокоротать. Если будет нужда, обращайтесь, чем сможем, тем и поможем.
- Благодарствую за любезные слова. У нас с вами цель одна. Неуютный край обжить и от ворога надежно защитить.
Атаман архиерею поклонился и удалился. Святой отец его след перекрестил и тихо проговорил:
- Дай бог ему усилие и воли крепость построить, трудности преодолеть и не сгинуть в киргизской неволе.
Стрельцы и казаки на время перебрались из воинского сословия в строительное. С фитильными замками ручные пищали в козлы убрали. Перевязь берендейку и пороховницу в палатках оставили, а в руки топоры и пилы взяли. Вокруг хвойные леса, где преобладают ель и сосна. Вековые деревья валили и на место постройки острога возили. Работы всем хватало, кто сосны шкурил и на солнце подсушивал, кто под фундамент траншеи копал и камнями их закидывал, благо, что подручного материала много. Избу расположили в центре будущего острога и рубили в виде небольшого двухэтажного форштадта, с окнами-бойницами. К осени получилась изба для жилья, как небольшая крепостица, в которой можно спать, отдыхать и при необходимости воевать.
Архиерей свое слово сдержал. В помощь наместника с монахами прислал. Часовенку соорудили. Не гоже православному народу без общения с богом жить. Осень, похолодало, архиерей со своей свитой в острог прибыл, построенный дом и часовенку осмотрел.
- Хорошо поработали, - атаману сказал. - Есть где от непогоды укрыться да и богу помолиться. А какие дальнейшие планы? Слава богу пока тишина и не досаждают нам бусурманы.


- Иван, в неизведанную страну мы в молодости уехали, новую родину обрели, а на старости лет нас с насиженного места выжили.
- Не расстраивайся, дай бог до родины доберемся и хорошо устроимся.
Долина реки Или, скудные земли. С севера наступают пески Моинкум, а с юга прижимают пески Таукум. И только узкая полоса вдоль текущей воды жизни полна. И бредет по ней разношерстная толпа. Лошадей, овец гонит, верблюдов ведет. Воины вперед спешат, безопасный путь выискивают. Но пока ниоткуда не грозит беда. Здесь безлюдные места. Да и весенняя пустыня к путникам добра.
Но река сделала крутой поворот и путников взяла за шиворот. Пришлось с речной долиной распрощаться и в пески Таукум углубиться. Хотя расстояние до очередной водной глади небольшое, но трудно проходимое. Подошли к окончанию озера Балхаш. Григорий всем объявил:
- Здесь будет привал наш. Отдохнуть, коней досыта напоить, пропотевшую одежду прополоскать.
К кромке берега подошел и с удивлением продолжил:
- Смотрите, впереди синеватая безбрежная гладь водная. А перед нами заливчик, как утиная головка.
- Точно, - поддержал Иван, - голодная утка клюв разинула, а закрыть его забыла.
Посмеялись, чудом природы полюбовались. Ужин пошли готовить, пора отдыхать.
Утром лагерь беженцев проснулся и сразу в тревогу окунулся. Возвратившиеся из пустыни, воины сообщали, что они крупный киргизский отряд заметили. Он двигается сюда, и неизвестно, какие у него намерения. Лагерь вмиг ощетинился копьями, ружьями. Григорий с ойротами вперед поскакал и вскоре сарбазов увидал. Воины полукругом встали и боевую позу приняли. Григорий подождал, когда киргизы поближе подойдут, торнул коня и навстречу двинулся, друзья за ним поспешили, хотя немного приотстали. От киргизского отряда тоже всадник отделился, немного проехал и спешился. Григорий с коня спрыгнул, навстречу ему пошел, и поприветствовал:
- Мир вам. - и в ответ услыхал
- И вам мир. Мне как вас называть?
- Я Григорий, у меня русская мать.
- А я батыр Карасай, повелитель и защитник степей. Как я вижу, вы от цинов убегаете и где приют найти желаете?
- В сибирские просторы России пойдем, дай бог, там новую судьбу обретём.
- Мы не возражаем, что вы тихо и мирно пройдете по нашим степям, но я сразу наказ вам дам: если вздумаете надолго задержаться или здесь навсегда остановиться, то мы силу применим, назад в Джунгарию вас выдавим. Путь вашего движения проследим.
Киргизский отряд исчез вдали, добавив новые тревоги и печали. Григорий заново собрал совет, на него пришли молодые и старый дед.
- Ойроты, - начал Григорий, - я в этих краях во время славного похода побывал, почти до Оренбурга доскакал. А там, на волжских просторах, наши братья-калмыки живут и нас к себе ждут. Удобнее всего через Великую Степь напрямую идти, и не такие уж трудные впереди дороги. Но опасность в том, что внезапно налетит киргизский батыр, воинов, а может, и бандитов командир, наших защитников перебьет, остальных в полон возьмет. Поэтому нужно обогнуть Балхаш, на русскую укрепленную линию идти, там будут безопасные пути. На просторах Сарыарка я не раз бывал и особых трудностей не испытывал.
Балхаш обогнули и в движущейся поток людей, баранов, лошадей попали. Киргизы на север, на летние пастбища, спешили, пока южное солнце траву не сожгло и мелкие речки не пересушило.
По бескрайним просторам шли, огибая сопки, глубокие овраги. В этом людском потоке незаметными оказались, и на них пока злобно киргизы не зарились. Сопочную зону преодолели, и равнина пошла, дорога к могучему Иртышу привела. Вот она первая встреча, первое русское поселение, у ойротов хватило терпения до иртышской линии дойти, и не затеряться в пути. Крепость Ямышевская - детище подполковника Бухалцева. Здесь проходили жестокие сражения, были взлёты и падения. Но крепость на прежнем месте стоит и сибирский простор от набегов защищает.
Остановились, лагерь разбили, но недовольны тем были, что крепостные сооружения и казачьи поселения находятся на правом берегу Иртыша, а здесь отсутствует надежная переправа. С противоположного берега лодка приплыла, на мелководье причалила. На берег урядник с казаками сошел. Григорий, улыбаясь, сказал:
- Здорово, братцы, наконец-то повстречались люди свои.
Урядник ошалело на уйгура смотрел.
- Русский что ли? - скороговоркой выпалил.
- По родству русский, но по воспитанию ойрот, как отец говорит, сам чёрт не разберет.
- Откуда идете и куда путь держите?
- От цинов убегаем. Пока по киргизским степям гуляем, но в Россию спешим. Скорее всего, только там приют найдем.
- Несколько дней назад такие же горемыки, как и вы, калмыки, на север потянулись. В крепости надолго не задержались. Комендант крепости наказал расспросить: каков дальнейший ваш путь, есть ли какая нужда и в чем помощь нужна?
- Спасибо за добрые слова, но у нас пока все в достатке, хотя идем мы налегке, все нажитое осталось в Джунгарской стране. Отдохнем и пойдем на север, вдоль Иртыша, под защитой редутов, крепостей. Здесь еще опасная киргизская сторона. Выйдем на просторы России и там решим, куда дальше пойдем, в края какие.
- Тогда доброго вам пути и дай бог не попасть под киргизские соилы.
Несколько дней на берегу реки лагерем стояли, все житейские надобности выполнили, да и лошадей чистили, холили, ковали. Настал срок и вниз по реке пошли, с тревогой посматривая на запад, где киргизы кочевали. У них были свои тревоги и печали. Опасность рядом, а защита на всем пути за рекой, и Иван уныло качает головой;
- Если киргиз на нас нападет, то быстро русский гарнизон к нам на помощь не придет.
- Ничего, отец, на первое время мы сами отобьёмся, а там, смотришь, и помощи дождемся.
Железинскую, Омскую крепости минули, с противоположного берега на них посмотрели, до редута Воровского дошли и здесь в безопасности отдохнули. Он оказался на левом бургу Иртыша, вот такая чертовщина. Редут конечно не крепость, и гарнизон мал, но тем не менее от набегов Омск предохранял. Беженцы готовились к последнему рывку, и Григорий всем внушал:
- Как только Сибирскую укрепленную линию перешагну, так сразу в безопасное место вас всех приведу и свое предназначение выполню.
Вот он конечный пункт дикой степи. Ейский форпост уже поблизости. Подъехали, осмотрели. Крепость как четырехугольник, сжатая по сторонам, где невысокие башни по углам. Каждая сторона в сажень сто длиной, обнесена высокой стеной. Основу составляют столбы с пазами, которые в землю вкопаны, а между ними заплот из уложенных друг на друга бревен, и тут бойницы для ружей, для встречи непрошеных гостей. Внутри крепости казарма, три офицерские светлицы, баня, черные избы. Сотник шутливо вопрошал:
- Незваные гости, господа, вы откуда прибыли и куда свои стопы направили?
- Из Джунгарии бежим, - Григорий ответил. - А куда придем, нам неведомо пока.
- Я смотрю, ты русский. Какая нелегкая тебя в Джунгарию занесла?
- Так мой отец с каторги с невестой к ойротам пришел и много лет там провел. А на старости лет пришлось возвращаться, там опасно оставаться.
- Располагайтесь рядом с крепостью на лужайке и с дороги отдыхайте. Но с лагеря никуда не уходить. Вас лекарь осмотрит. Нельзя к нам оспу затащить.
- Да среди нас больных этой заразой нет.
- Все равно, такой генеральский декрет. Всех беглых на карантин отправлять и на наличие болезни проверять.
Беглецы недалеко от редута лагерь разбили и своей кочевой судьбой зажили. Каждый день к ним лекарь приходил, всех осматривал, но подозрительного ничего не нашел. Да тут и капитан со свитой появился. Ивана обо всем расспросил, его длинный монолог выслушал и сказал:
- Срок твоей ссылки уже давно прошел, поэтому я тебя арестовывать не буду, со всеми вместе в Челябинск отправлю. А там воевода сам решит, кого в Поволжье отправить, кого на Урале оставить.
- Господин капитан, у нас много скота, и сейчас он для нас большая обуза, нам бы лишнее продать и налегке путь продолжать.
- Через два дня здесь невдалеке ярмарка будет, разный народ туда нагрянет, и вы там сможете своих овец, верблюдов продать, брички себе прикупить и дорожные тяготы сократить.
Беглецы два дня подождали, на ярмарке лишний скот продали, новые брички прикупили и в направлении Царева городища отбыли. Впереди дорога дальняя, но уже безопасная. Через каждые 50-60 верст крепость или форпост стоит, покой земли русской охраняет, где можно спокойно на ночлег остановиться и буйного налета кочевников не опасаться.
Добрались до Царева городища. Он уже благоустроился вокруг старинного кургана. Остановились, сделали на рынке привал, продуктов в дорогу прикупили. Зинаида всех в церковь сманила.
- Иван, я в храме сам бог не ведает сколько лет на была. Слава богу, до счастливого дня дожила. Пойдем в храм, помолимся и Григория с собой возьмем.
И втроем они на моление отправились. Деревянная церковь, Христорождественская. Вот куда Григория судьба занесла. Он с трепетом в здание зашел и обомлел. Такого таинства и великолепия в свой жизни он еще не встречал. В детстве дед ему много о религии рассказывал, но он уже почти все позабыл и вдруг воочию увидал. Он с волнением в душе ходил, лица святых рассматривал, с другими божествами их сравнивал и пред иконостасом буйную голову склонил. Свечки поставили, помолилась и к обозу отправились. По дороге Иван спросил:
- Сын мой, ты из храма идешь с поникшей головой. Тебя христианская вера испугала? Или, наоборот, восхитила?
- Отец, такого великолепия я увидеть не ожидал. Образ Христа меня до дрожи пробрал. Перед его образом нельзя солгать, придется только правду говорить и богоугодные дела творить.
Зинаида довольная была, что сына к религии приобщила. Она по своей жизни знала: в ней великая сила. Покинули Царево городище, и Григорий отцу говорит:
- Мы проехали полстраны, и кругом форпосты, крепости, да их и не одна тысяча.
- Так мы рядом с дикой ордой живем и без защитных сооружений пропадем. Каждый город в Сибири – это крепость, и только за ее стенами можно спокойно жить.
- А Челяба, в которую мы стремимся, тоже стеной окружена или там другая защита?
- Во время моей молодости эти земли башкирам принадлежали. А они свою территорию рьяно охраняли. Насколько я помню, в урочище Селяба башкирский тархан сидел и своим народом правил. По слухам, Тевкелев это урочище у башкирцев выкупил и крепость заложил. Придем, осмотрим и оценим.
- А что нового мы увидим? Они все на один манер построены и пушками снабжены.
До Челябы добрались по разбитой дороге, несколько колес, бричек сломали, одного коня потеряли. И вот перед крепостными воротами стоят и на высокие стены-заплот глядят. Как и говорил Григорий, все по одному плану сделано, но крепко и добротно. По углам высокие башни, как двухэтажные, рубленные в угол избы. Покатая крыша от дождя защищает, а внутри пушки стоят и неприятелю огнем грозят. Над воротами башня покрупнее, да и крыша маковкой увенчана.
Григорий Ивана с калмыкскими друзьями с собой увел. Воевода Филиппов их повстречал, поприветствовал:
- О вашем приходе меня уже предупредили, разобраться со всеми повелели, кто и какой среди вас люд есть и чей он будет гость.
- Уважаемый воевода, - Григорий начал , - я разношёрстную команду в Россию привел. Я и наша семья по происхождению русские. Отец родом с Каменского острога, но за непослушание на его судьбу выпала каторга, с которой он сбежал, в Джунгарии жил и пушки лил. Моя мать из раскольничьей среды, а мы их дети, но по воспитанию ойроты. Все остальные - потомственные калмыки. От китайской резни вначале сбежали в Киргизские степи. Но там встреча неласковой была, еще сохранилась вековая вражда.
Савар в разговор вступил и свое мнение изложил:
- Господин воевода, в приволжских землях кочует калмыкская орда и находится под правлением Дондук-Даши-хана. Мы желаем туда перебраться и с нашими дальними родственниками объединиться.
- Ваше пожелание я исполню и в калмыкские просторы вас отпущу, претензий не имею. Но как с каторжанином быть? Надо бы по-мирному вопрос разрешить и старость изгнанника уважить. Вот что, Иван, в канцелярию иди и челобитную на помилование на имя губернатора Бятлева пиши. Через неделю я в Тобольск поеду, смотришь, и твое дело решу. С дороги отдохните, да и в путь-дорогу поспешите.
Иван в канцелярию зашел, челобитную написал и, перекрестившись, думскому дьяку отдал.
Наступило утро, прощальный день. Григорий с друзьями кружком сидят и с грустью друг на друга глядят. Григорий друзей обнял и с дрожью в голосе проговорил:
- Мы вместе выросли, хотя по характеру разные, но братьями стали, много раз в глаза смерти смотрели и друг друга от нее спасали. Но час расставания настал, труден он, – отвернулся и слезу с глаз смахнул.
А Савар вдруг по-русски заговорил, он с детства много слов запомнил:
- Прощай и, как у вас говорят, лихом не вспоминай. Навряд ли нам удастся когда-либо встретиться, но мы в душе сохраним тепло нашей дружбы, какие бы ни случились невзгоды.
Караван беженцев двинулся в путь. Только ойроты на юг к калмыкам пошли, а русские отшельники на запад движение продолжили. Григорий долго уходящим ойротам вслед смотрел. На душе грустно было. Ведь он свое детство и молодость с уходом ойротов потерял.
Покинули Челябу, предгорья начались, заскрипели колеса на косогорах, как бы беды не стряслось. Григорий спрашивает у отца:
- А дорога наша домой как длинна?
- Всего два перехода, но тяжкая здесь она.
У горного озера, рядом со сторожевым пунктом переночевали и к родному острогу поехали. Иван все осматривал и родную слободку узнавал и не узнавал. Расстроилась, вдаль и ширь раскинулась. К родному дому подъехали. Иван в окна всматривался и с тревогой думал: «Кто в нем живет? Наверняка семья чужая». Заметив незнакомых людей, из дома молодая женщина вышла, строго на всех посмотрела и спросила:
- Вы кого ищете, что вам надо, что потеряли?
- Голубушка, да мы просто домой приехали, здесь мое детство прошло. Каким сказочным оно было. А Ерофея с Серафимой в живых поди нет?
- Да, померк для них белый свет. Мы их давненько схоронили и только вчера поминали, - молодка проговорила. Она от неожиданной встречи еще опомниться не успела. – А Ирина, младшая сестра ваша, еще жива, сына Фёдора родила, воспитала, вот теперь я его жена. Заходите в дом, скоро муж придет, он на службе в крепости постоянно пропадает.
Вошли в дом, сердце у Ивана бешено колотилось. Такая встреча ему и во сне не снилась. Все осталось почти так, как было, только родителей недоставало. Молодка ужин начала готовить, Зинаида стала ей помогать. Тут дверь распахнулась, и высокий мужик в избу зашел, с удивлением на всех посмотрел:
- Откуда к нам бог гостей привел? Знакомых-то я не узрел.
- Не мудрено, племянник, мы с тобой по жизни еще не встречались, в прошлые времена по дальним странам разбежались.
- Дядька Иван? - неуверенно детина переспросил.
- Ты угадал. А тебя как звать?
- Федором меня батюшка окрестил.
- Ну что же, будем знакомы, а это твой двоюродный брат Григорий и моя жена Зинаида.
- Мне деда рассказывал, что тебя по молодости в кандалы заковали, на каторгу отправили и слава богу, что домой вернулись, на чужой стороне не затерялись.
Светлана ужин приготовила и всех за стол посадила. По стопке горилки налила и выпить за встречу предложила. Откушали, чем бог послал, и Иван семейный разговор начал.
- Мы вас особо не стесним, себе дом построим или купим. Золотые динары, ханские щедрые подарки я приберег, хотя и голод перешагивал через наш порог. – Зинаида его перебила и свою реплику вставила:
- Так в то время и на золотые монеты ничего невозможно было купить, а потом ты начал поковки клепать и не было нужды золото расходовать.
- Я вчера новость услыхала: Урядник Прохор в монастырь уезжает и свой дом продает. Добротный, уютный, да уж слишком дорого просит.
- Ну что же, завтра с утра я к нему схожу и все разузнаю.
А Фёдор свое вставил:
- А я Григория с собой в острог возьму и с комендантом познакомлю.
На этом порешили и спать пошли. Утром Иван к уряднику пошел, дом осмотрел. Ухоженный, новый, просторный. Цену спросил, ответ услыхал и пальцем у виска повертел:
- Да за такие деньги я два дома построю, себя и внучат жильем обеспечу.
И пошел торг, каждому свой труд, капитал дорог. До обеда Иван с урядником торговался, но так и не срядился. Рассердился и сказал:
- Жадный ты, как надменный генерал. Уедешь - дом без присмотра останется и по брёвнышку соседями растащится. Останешься ты на бобах и будешь вопить «ох, ах».
Пришел домой и Светлане сказал:
- Урядник самый настоящий нахал. За такую цену я у него дом брать не буду, лучше свой построю. – Светлана помрачнела, ей колгота уже надоела.
- Я завтра с ним сама поговорю, может, и подешевле выторгую.
Федор с Григорием на службу собрались, приоделись. Григорий куяк на себя натянул, тяжелую саблю на пояс навесил. В острог пришли. Федор коменданта увидал и проговорил:
- Ваш бродь, разрешите обратиться.
- Валяй. Да это что с тобой за птица?
- Мой двоюродный брат.
- Даже так, а с виду ойрот.
Комендант Григория осмотрел и вопрос задал:
- По-русски уразумеешь?
- Так точно, господин есаул.
- О, да ты настоящий франт. Куяк распахни и покажи.
Григорий ремешки развязал, поля в стороны отвел. Есаул пластины потрогал, языком поцокал.
- Добротная защита. Тебя что, интересует наша служба? - Григорий утвердительно махнул головой. - Тогда пошли со мной. Все обсудим, может, и приемлемый вариант найдем. – Зашли в кабинет, и есаул расспрос начал:
- В каких сражениях участвовал, с кем воевал?
- С зайсаном Муни кайсацкие земли покорял, хана Аблая в плен брал. А последние годы с китайцами сражался. Сам удивляюсь, как жив остался.
- Вижу, воинской сноровкой ты богат, не то, что наш оседлый брат. Я на службу в острог тебя возьму, но не казаком, а пока вольнонаемным приму. Инородцев в казачью среду не берут. Вот такие дела, брат. А как только российское гражданство тебе дадут, то сразу и в казаки переведут.
- Спасибо, господин комендант, хотя вы и сказали, что я ойротский франт, но я постараюсь быть полезным в военном деле и верно служить моей новой родине.
Светлана свое женское лукавство использовала, упрямого урядника околдовала, уговорила, и он вполне приемлемую цену за свой дом назвал, чем Ивана обрадовал. По-быстрому купчую оформили. Иван уряднику золотые динары вручил, чем несказанно удивил. Он их в обиходе давно не встречал и только по рассказам купцов о них знал. Урядник дом освободил, и Иван со своим семейством в пустые хоромы зашел. На новоселье всех оставшихся родственников собрал. А те, смеясь, говорили:
- А на чем мы будем сидеть и из чего кушать?
И со всех домов ему столы, табуретки, утварь тащили.
Сообща угощение готовили, а потом с возвращением и новосельем поздравляли. Федор с усмехом говорил:
- Григорий, у тебя такой шикарный дом, но пустоватый он. Так я тебе уже невесту присмотрел, на Покров свадьбу сыграем и на семейное счастье благословим
Воевода свое слово сдержал. К осени полицейский урядник в дом вошел.
- Господин Бильдега, я вам от воеводы пакет доставил, - и письмо в руки Ивана отдал.
Он его дрожащими руками вскрыл прочитал: от каторги освободить, на волю отпустить - и заплакал. Полжизни он такой милости от губернатора ждал. И пошла жизнь своим российским путем, когда с ясным солнышком, а когда с бунтарским огнем. Но на старости лет Иван с Зинаидой покой обрели и о лучшей доле не мечтали.
А Джунгария в предсмертных конвульсиях дрожала. Цинская власть все под корень уничтожила. Но Амурсане после поражения удалось улизнуть, на территорию киргизов сбежать. Поверженный, без армии и надежной охраны, он перед Аблай-султаном предстал.
- Дорогой и верный, - а сам подумал - скорее коварный, - друг, тяжкий миг для меня настал, и, как в прежние годы, я к тебе за помощью и сочувствием прискакал. В содействии не откажи, из своих пределов не выгони.
- Амурсана, наш общий враг - это китайская страна, то, что они с Джунгарией сделали, могут и у нас повторить, киргизский народ уничтожить и наши земли захватить. В урочище Кар-Каралы езжай и там спокойно отдыхай.
Но не все так гладко в Цинской империи было. Жестокость китайцев многих за горло брала и халхасцев на восстание подняла. Поводом началу бунта послужила казнь видного военачальника, которого обхаживал Амурсана. На территории северной Монголии хаос воцарился. Племена в глубокую степь откочевали, перед приходом китайцев все сжигали. Для цинов это был неприятный сюрприз, и император из кожи лез, понукая полководцев поскорее восстание подавить и завоеванную Джунгарию не упустить.
Предводителю восстания Ценьчуньжабу удалось с ойротским найоном связь наладить и совместное выступление против императора наметить. Но китайские войска восстание монголов подавили. Полководцы китайской армии разочаровали императора, показывая некомпетентность и неспособность выполнить поставленные перед ними задания. Воевать они предпочитали только летом, а зимой не желали. Климат в Джунгарии оказался суровым.
Амурсану не поймали, хотя всю Джунгарию переворошили. Узнав, что беглец в Великой Степи скрывается и китайцам на их милость сдаваться не собирается, Цяньлун в Средний жуз посольство отправил, и доблестный Ван его возглавил. Аблай посольство с почестями встретил и нарекания с китайской стороны спокойно выслушал.
- Султан Аблай, по-хорошему договоримся, Амурсану выдай нам. Зачем тебе нужен императорский гнев и возможный жестокий разгром?
- Мы императора очень уважаем, его ум и заслуги по достоинству чтим. Но ваш наказ в данный момент просто невыполним. По слухам он то ли в пределах Сарыарки скрывается, или у Балхаша прячется и нам не показывается. Если мы его обнаружим, то в плен возьмем и в Пекин отправим. Ссориться с императором у нас нужды нет, иначе мы знаем будет жестокий ответ.
- Я надеюсь, что вы свои обещания исполните и живого или мертвого Амурсану нам предъявите.
Закончилось лето. Джунгарские перевалы зима снегом укутала, цинские войска из страны выдавила, и Амурсана вернулся в родные края. С ним небольшая свита была. Он обосновался в горах Тарбагатая, развернул бурную деятельность, силы собирал для продолжения борьбы и освобождения от цинов страны. Но в пустынных горах они остались одни и бедствовать начали. Пришлось посылать своих людей и просить урянхайских старшин: «Вы пришлите нам продовольствия поскорее». Они в помощи не отказали, продуктов и лошадей прислали, жизнь им облегчили.
От монгольского предводителя он письмо получил, тот сообщил, что располагает армией в 30 тысяч воинов и вместе с ним они могут разгромить китайцев. Одновременно Амурсана вступил в переговоры с Россией и отправил посольство во главе с зайсаном Дабой. Они в Усть-Каменогорскую крепость прибыли, но холодный прием встретили. Полковник Амурсане не доверял, посольство задержал, а письмо, адресованное императрице, вскрыл. Коллегия иностранных дел поведение полковника не одобрило, пропустить послов в Россию приказало, и зайсан Даба прибыл в Петербург. Его встретил советник Коллегии иностранных дел. За столом Бакунин сидел.
- Господин посол, рад вас приветствовать в Российской столице и передаю вам самые добрые пожелания от императрицы. Как доехали? Все ли живы, здоровы?
- Дорога для меня трудная, а в начале пути каверзная. Но до Петербурга добрались и возрадовались.
- Волокиту на границе будем считать недоразумением, хотя она прошла с великим волнением. Я бы хотел услышать от вас, как вы предполагаете разрешить сложный джунгарский вопрос, а потом решим, устроит ли ваше предложение нас.
- Перед моим отъездом Амурсана в горах Тарбагатая обитал, но, узнав о моем аресте, наверняка в горы за Зайсан-озеро откочевал. А к русским властям у него просьба такая, надеюсь для вас вполне приемлемая. Амурсана просит построить крепость между рекой Иртыш и озером Зайсан, где он будет кочевать сам. Она защитит нас от маньчжуров и позволит убедить ойротов признать Амурсану ханом. Он так же просил содействовать освобождению из китайского плена жены и детей. А он по доброте своей согласится быть в вечном подданстве России. Вот такие наши просьбы и возможности.
- Господин посол, содержание письма мы изучим и свое решение вам выскажем. А пока от тяжкой дороги отдыхайте.
Но с ответом явно затянули, слишком сложным и взрывоопасным был вопрос. Сведений о происходящем в Джунгарии мало, и никому не хотелось получить кулаком в нос. Наконец ответное письмо вручили и на словах все объяснили. Бакунин с послом встретился, о здоровье осведомился и мнение императрицы изложил:
- Прошу прощения, что я с ответом затянул. Очень много срочных дел. А решение наше таково, не ведаю, устроит ли вас оно. Императрица так порешила, долго думала, не спешила. Она не могла понять, чего найон хочет, о чем просит и какую выгоду мы от этого можем поиметь. Что касается выдвинутых им условий, то их нельзя принять, при исполнении нам придется с Китаем враждовать. Мы миролюбивая монархия и без законной причины ссориться ни с кем не хотим. Но если Амурсана пожелает лично с небольшой свитой безопасное убежище получить, то мы не будем возражать, пищей, одеждой обязуемся поддержать. Если он намерен со своим улусом перекочевать, то его к калмыкскому хану Дондук-Даши придется перенаправить. Если наши предложения неприемлемыми окажутся и он в Джунгарии ханом остаться пожелает, то со стороны России препятствий не будет. При отсутствии у вас вопросов в Джунгарию возвращайтесь. Дорога трудная, остерегайтесь.
- Благодарю вас за радушный прием, через пару дней мы в родные улусы уйдем.
Между тем Амурсана с небольшим отрядом на восток к халхаской границе направился. Объединить свои силы с монгольским предводителем пытался. Амурсана не знал, что его китайцы уже схватили, в Пекин отвезли и там казнили. По дороге он к Баркулю подошел, со склонов гор осмотрел его.
- Сын мой, что-то ты невеселый такой. Может, повеселимся, на прощание с маньчжурами поквитаемся?
- Отец, но город из двух частей состоит и глиняной стеной нам угрожает.
- Да только в восточной части гарнизон стоит, а западный торговлю ведет и нас к себе манит.
До вечера подождали и, пока еще ворота не закрыли, в крепость ворвались, как снег на голову свалились. Цинские воины достойного сопротивления не оказали и в разные стороны побежали. Разгромив восточную часть города, в ночную темь ушли и в предгорьях свой след затеряли.
Надежды на освобождение страны иссякли, он решил из Джунгарии уйти и в конце лета появился у стен Семипалатинской крепости. Часовые его к капитану привели.
- Ваш бродь, у стен ойрота обнаружили. Говорит, Амурсана, а по виду сатана.
- Какими богами вас к нам занесло и какое вас с родины выжило зло?
- Цины нашу страну разграбили и меня с моей родины выжили, и я прошу вас как можно быстрее доставить меня к вашему командованию.
- Ваш пожелания я выполню и в Ямышевскую крепость вас переправлю.
Прибыли в Ямышевскую крепость, где при встрече с комендантом он заявил:
- Я в себе имею великую болезнь, и нам с вами лучше находиться порознь.
Комендант лекаря вызвал, и тот его к себе забрал. Осмотрел, лечение назначил пришел к коменданту и доложил:
- Ваше благородие, Амурсана оспой болен, и срок его жизни болезнью определен. Безвременно может умереть.
- Голубчик, надо его подлечить и в Тобольск отправить.
В столице Сибири его со всеми предосторожностями встретили и о прибытии никому не сообщили. Вице-губернатор Грабленов тайно его в свой дом пригласил и все объяснил:
- Великий найон, войдите в наше щекотливое положение и вражеское окружение. Во-первых, вы больны заразной болезнью и вас нужно отправить на карантин, а во-вторых, империя Цинь вас в покое не оставит и немедленно выдать вас потребует. Поэтому мы вас в пригород Тобольска отвезем, всем необходимым снабдим и лекаря вам назначим.
- Я принимаю ваши условия. У меня есть надежда, что я жив останусь и со своими родными повстречаюсь.
- Тогда поручик Захаров вас под свою опеку возьмет и в загородный дом увезет.
Но оправиться от болезни ему было не суждено. Через месяц его не стало, оспа доконала. Китайцы пытались живого или мертвого Амурсану достать и презрению предать. Ойроты слух распустили, что он в Иртыше утонул. Пекин на это клюнул, приказал солдат послать и реку в этом месте прочесать.
Русские власти официально уведомили китайцев о смерти Амурсаны, и они выдать его труп потребовали. Отношения с Китаем напряженными были, и чтобы такие мелочи его не разозлили, сибирскому губернатору наказ дали: труп Амурсаны забальзамировать и в пограничный город к коменданту Якоби отправить. Там его пограничные китайские чиновники осмотрели, сходство с живым признали. Но они на этом не успокоились, хотя собственными глазами во всем удостоверились и потребовали труп Пекину отдать, против чего российские власти стали возражать. Возникли опасения, что у китайцев появится намерение голову усопшего отрубить и в назидание другим на высокий шест насадить.
Великая Джунгария исчезла с политической карты мира, соседними крупными державами была поглощена и мало кого беспокоило, что людей погибла тьма. Неразумная кучка вождей великую кочевую империю развалила и самих себя к гибели привела. Так уж учит история, вражда никогда не остается без наказания - такое божественное предначертание.


ОГЛАВЛЕНИЕ

Уральские терзания.
Кульджинские похождения.