Клуб любителей прозы в жанре "нон-фикшен" ⇐ Общелитературный раздел

[santehlit]

- Ты что, боксёр?
- Тебе нужен боксёр?
- Да бурый он просто. Бей его, братцы!
Пидростки мутили, но были и старше.
- Жалко тебя. Вобщем так, мужик, отмазаться хочешь, ставь откупную - зря что ль мы сюда топали.
Говорить – не драться, меня понесло:
- Интересный базар! Мою девушку оскорбили, и я ещё виноват. Да вы что, мужики, честь в бутылку засунули? Из-за трёх сопливых гадёнышей флот вздумали прессовать?
- Ты моряк что ли?
- В пограничном три года.
- А я на Северном, на АПЛ.
- Это у которых на полшестого?
- Но-но, ты сам-то, чекист, где в лапти мочился – не в море Лаптевых?
- Прости, брат, все про вас, морских дальнобоев, так говорят. А я на Ханке служил, на китайской границе.
Про дальние походы ему понравилось. Он обвёл взглядом толпу:
- Ну, кто к морфлоту имеет претензии, один на один выходи.
Пидростки потупились. А я их добил:
- Слушай, браток, давай мне этих козлов по очереди.
«Козлы» попятились, а подводник:
- Ну что, сыкнули? Давайте втроём на двоих.
Они ноги в руки и со двора….
- Ладно, далеко не уйдут. Ну что, пойдем, вмажем за встречу – я угощаю: ты же в гостях. Буду в Челябинске, ты угостишь. Верно?
Куда верней!
Вернулся я поздно, изрядно загруженный, но на своих двоих. Утром за завтраком толпа ахала:
- Ну, рассказывай, что там у вас произошло вчера. Когда ты с ними ушёл, мы думали – капец Толяну.
Изобразив неудовольствие на лице, поставил на стол кружку с чаем, из которой уже собирался хлебнуть.
- Ничего особенного – посудачили и решили, что буду я у них теперь атаманом. Потом пошли и обмыли назначение. Кстати, Нина, прими извинения известного тебе щенка голомордого – говорит, что больше не будет никогда к девушкам приставать.
Толпа повелась:
- И ты согласился?
- На полставки по вечерам.
Тут Винокуров влез с предложением:
- Вобщем так, Толян, бросай лопату, будешь отвечать за безопасность отряда, пока Дружинин не вернулся. Договорились?
- По рукам.
- Тогда после завтрака сходи на столовую, там какие-то хмыри ребят забижают, требуют материал – мол, их пахан строиться начал и весь город обложил данью.
Для визита в столовую выпросил у Звездина выходной костюм с галстуком, шляпу, под которой укрыл набриолиненные патлы. По дороге купил пачку «Мальборо» с зажигалкой. Пришёл. Наезжаюших ещё не было. Ребята шлакоблоком возводили стены будущего заводского общепита и облицовывали силикатным кирпичом, а я бродил по стройке этаким лондонским денди, покуривая импортные сигареты. Ближе к обеду подъехал ГАЗон, из него выкарабкались двое архаровцев непотребной наружности и потребовали у бойцов силикатного кирпича.
- Кто такие? – спросил я.

[santehlit]

- А ты что за птица?
- Старший лейтенант госбезопасности Агарков. Ваши документы.
- Нету, начальник.
- Права есть? Предъявите. Путёвку. Документы на груз.
- Какой груз?
- Вы же кирпич собрались везти.
- Нет-нет, ничего мы не собрались – рэкетиры попятились. – Подвернули водички попить.
- Попили? А теперь кыш отсюда, пока я добрый, - вернул им права. – Ещё раз увижу здесь водопьющими, падёте героями в застенках ЧК, а головы посажу на кол для устрашения остальных. Всё ясно? Шилом отсюда! И привет пахану!
С того дня жизнь моя поменялась резко. Я занял место Володи Дружинина, который лежал в челябинской областной больнице с переломанными шпангоутами (рёбрами) и повреждёнными почками – место игрока в картёжной компании. Каждый вечер Олег Винокуров, комиссар отряда и я ходили на квартиру к той самой заводской шишке, тестю которого косили сено, проигрывать денежки в преферанс. Просиживали почти до утра, а днём отсыпались.
Потом было дело в Серпиевке. Там Чепель (Валерка Четырев) с напарником делали отмостку какому-то бесконечному сборно-профильному производственному зданию. На ЗИЛке с бетоном уезжали после завтрака, к ужину возвращались на пустом, приняв и залив за опалубку три машины. Однажды вернулись ночью пешком – злые, голодные и перепуганные, дважды разминувшись дорогой с машиной, слившей бетон в беспризорный короб. Причиной бегства был наезд в столовой серпиевских любителей халявной выпивки. Наши ребята зашли пообедать, а какие-то уроды, дыша перегаром, им сказали – милости просим деньги на бочку. Чепель руки в ноги и пёхом до дому – сорок вёрст на едином страхе. С ним и напарник. За завтраком поставили ультиматум – в Серпиевку ни ногой, пока не решится проблема с наездами.
- Да вас же не били, - толпа потешалась. – Ну, попросили денег, а вы бежать. Послали бы нахер - они и отстали.
Звездин развернул обрывок газеты:
- Криминальная хроника. Вчера в час вечерний с недозволенной скоростью бежали по шоссе в направлении города два студента, издавая звуковые сигналы нечеловеческими голосами. Требование остановиться проигнорировали. На предупредительные выстрелы в воздух увеличили скорость и скрылись вдали….
- Вот пусть храбрецы и едут в Серпиевку, - упрямился Чепель. – А я в городе поработаю.
- Валера, без паники. Кого посылать – ты там всё и всех знаешь? Езжайте, ведите себя осторожно, ни во что не ввязывайтесь и никуда не высовывайтесь, - устало сказал Винокуров. – Толян приедет вторым рейсом, как раз к обеду и всё уладит.
Чепель ворчал:
- Желаю ему полную миску удачи, или, как говорят британские моряки – семь фунтов за кильку. А я никого резону не вижу ввязываться в эту авантюру - каждый выполняет свою работу.
Жаркий летний день. ЗИЛок, гружёный бетоном, катился в Серпиевку асфальтированной дорогой. Невыспавшийся скучал я в кабине рядом с водителем. Мысли в голове ползли лениво, как овод по лобовому стеклу (с внутренней стороны, между прочим). В такой ситуации лучше всего думается о холодном пиве, мороженом или купании в реке. Смахнул с себя наваждение и попытался сосредоточиться. Кто-то наехал на ребят: ни имени они не спросили, ни особых примет не запомнили – какие-то бугаи, говорят. Может, случайные прохожие хриплыми с перепоя голосами попросили на опохмелку, а Чепель в панику…. Задача – их вычислить и вразумить, чтоб впредь неповадно было к студентам цепляться – в этом плане становилась нелёгкой.

[santehlit]

- Серпиевка – село знаменитое, - вещал водитель, бывший из местных, прикомандированный к нам вместе с машиной. – Она занимает первое место в Союзе по количеству легковых авто на душу проживающего населения.
- Откуда известно?
- Статистика. А ещё здесь скрывался Исаев Максим Максимович, тот самый Штирлиц, который не дал фашистам нас победить.
- От кого скрывался?
- От английской разведки. Он после войны ещё и в Англии отличился, за что приговорен был там к смертной казни заочно.
- Интересно – а Семёнов знал про Серпиевку?
- Атаман?
- Писатель – «Семнадцать мгновений весны» который….
- Ах, этот…, - водитель задумался и замолчал.
- Мы не опоздаем к обеду в столовой? – прервал я долгую паузу.
- Не спеши, а то успеешь, и, как говорят, тише едешь – морда шире, - со знанием дела заверил водитель.
Жаркое летнее солнце щедро осеняло испепеляющими лучами мирные улицы Серпиевки. В тени садов уютно смотрелись симпатичные домики. Село дышало покоем и зноем. Я шёл в столовую, мечтая о стакане холодной газировки. Лимонада не было, была водка на разлив и вынос. Взял стакан чая и вышел на улицу поджидать наших бетонщиков или тех, кто на них наезжает. Примостился на лавочке в тени клёна в позе роденовского Мыслителя. Какой-то тип с конопатой наружностью и ярко-рыжей копной волос тут же пристроился:
- Уф, жарко! Есть закурить?
- Лучше попей, - я угостил его сигаретами.
- Вода не водка – ведро не выпьешь.
- Любопытненько.
- А ещё любопытней, что не на что пить.
- А здесь чего ждёшь?
- Да может, кто кинет на бедность. Третьим бушь?
Так, один наезжающий, кажись, определился – ждём второго. И предложение его «третьим буш» очень кстати – методом Штирлица проникнуть в самый стан неприятеля и опрокинуть его изнутри.
В облаках пыли и гари к столовой подкатил МАЗ-коротыш. На землю спрыгнул, хлопнув дверцей, невысокий крепыш с коротко остриженной головой и татарскими скулами.
- Харчевня работает?
- И подают, и наливают, - подсуетился рыжий. – Угостишь?
- Бог подаст.
- Ух, ты жмот!
- Пасть закрой.
Когда водитель МАЗа скрылся за дверью, сосед мой по лавочке пообещал:
- Ничего, вот ужо Петька придёт, зададим этому козлу трёпку. Третьим бушь?
Петька оказался совсем уж каким-то задрипанным мужичком – маленьким, лысеньким, с выступающими вперёд кривыми зубами. Руки синие от наколок – видать, судимый серпиевский смотрящий. Попросил у меня стакан из-под чая, помочился в него и поставил на столбик ограды. Когда из столовой вышел водитель МАЗа, Петька спросил:
- Ну, что, козлина, поел? Теперь похмелись!
И окатил его мочой из стакана. Но тут же нарвался на крепкий кулак и, проломив задом щель в заборе, растянулся на цветочной клумбе, хищно оскалив кривые зубы. Рыжеволосый вскочил и попытался заехать в ухо приезжему, а в ответ получил такой апперкот, что, взбрыкнув ногами на манер петли Нестерова из высшего пилотажа, упал и проехал спиной по земле прямиком головой под лавочку.

[santehlit]

- Тебе чего надо? – поинтересовался водитель, нюхая мокрые пятна на своей майке.
Пожал плечами, оставаясь на месте:
- Да вроде у меня всё есть.
- Ну, смотри, - он махнул рукой, стянул майку через голову, сел в кабину и уехал.
Окинул взором место побоища и побитых – один под лавкой, другой на клумбе лежат без движений и без звуков. Полный порядок в благословенной Серпиевке.
Подходят Чепель с напарником пообедать.
- Посмотри, Валер, они?
- Те самые. Один управился? Ловко ты их!
- Очень даже убедительно выглядят, - почему-то шепотом подтвердил напарник.
- Идёмте обедать.
Когда вышли сытыми, оба налётчика сидели в палисаднике на клумбе и вполголоса чертыхались – будто в песочек играют невинные серпиевские ребятишки.
- Валер, хошь побазарить?
- Да ну их…, - похоже к Чепелю вернулись страхи.
- Слушай, если сейчас не объяснишь, кто ты такой, больше не жалуйся.
- Они больше не сунутся – здорово ты их!
- Ну-ну….
Ребята потопали на объект, а мне предстояло решить вопрос телепортации в Усть-Катав – ЗИЛ-то ушёл за вечерним бетоном. Однако повезло – через полчаса, сидел в попутном КамАЗе, оставляя позади перелески, холмы и километровые указатели вдоль дороги.
У девчонок-атешниц, красивших крышу на ДК, в отряде были четыре пидростка, приданных им на перевоспитание детской комнатой челябинской милиции. Сначала парнишки жили скромно – слушались наставниц и работали вместе с ними, а потом напились (или укололись?) и подрались с городскими. Трое тут же удрали в Челябинск, а четвёртый нивкакую – я, мол, вас, девчонки, не брошу. Те к нам – его же линчуют. Разруливать проблему отправил Винокуров меня.
Девчонки жили в ДК, в одном из подсобных помещений.
- Этот? – я ткнул пальцем в щуплого пидростка, узкоплечего со впалой грудью и копной пшеничных волос. – С вещичками на выход. И живо!
- А ты что за огурец? - паренёк был не из скромных.
И похоже в отряде не все ещё было решено до конца. Некоторые девчонки на меня окрысились:
- Ты чего к нему пристаёшь?
- Хочу проводить до остановки. Сами ж просили.
Моё сообщение повергло некоторых атешниц в настоящий шок.
- Кто просил? Когда?
Я плюнул мысленно с досады и сел на свободный табурет.
- Так парня ж уроют аборигены.
Девчонки в ответ:
- Где мы живём? На диком Западе? В Чикаго? Пусть только тронут – пойдём в милицию и всех посадим.
Ну, блин, народ! И что теперь делать? Решил остаться – понаблюдать, что будет.
За окном помрачнело – скрылось солнце за тучами, и начал накрапывать дождь. В сквере у ДК появилось человек шесть местных парней, постучались к девчонкам в дверь:
- Эй, красавицы, отдавайте своих буянов, а то всем попадёт!
Оглядел притихших девиц:
- Ну, кто за милицией побежит? Ладно, сидите тихо – пойду, побазарю.
Вышел за дверь, поздоровался с теми, кого знал в лицо.

[santehlit]

- Опа-на! Мореман! Какими судьбами?
Только я принялся объяснять – что-то плести о великой дружбе между людьми, об отцовских и материнских чувствах, пидросток выскочил со столовым ножом в руке и разогнал всех моих слушателей по кустам. Ну, блин, отрыжка природы! Я двинулся на него:
- Слышь, ты, Кочубей с шашкою наголо, что тебе изломать – руку, ногу, шею - чтобы ты успокоился?
- С-суки! П-падлы! Т-твари поганые! – сверкал он шальными глазами, а запаха не было. Блин, наркота! Заглотят таблетку, и мир по колен.
Нож я отнял, завернув парню руку. Таким и привёл, толкнул на кровать:
- Свяжите, и пусть проспится. Завтра, чтоб духу его здесь не было, если не хотите в отряде покойника.
- А хулиганы ещё вернутся? Останься, а то мы боимся.
За окном стало ещё темней, а где-то в отдалении прогремел гром.
- Ваше спасение.
- А не ваше? – Таня подсела ко мне, как к старому знакомому.
За окном бушевала гроза. Спал пидросток, спали девчата – мы с Таней коротали за разговорами ночь, не решаясь лечь вдвоём в её свободную кровать.
Однако судьбе было угодно положить-таки нас вместе. Это случилось в начале сентября – девчонки уже закончили объект и, получив аванс, укатили в Челябинск. Таня, мастер отряда, вернулась в Усть-Катав за окончательным расчётом. Получив деньги, она не смогла уехать в тот же день и пришлёпала к нам ночевать с объёмной торбой казначейских билетов. К тому времени, и наши ряды значительно поредели – остались три бойца какой-то объект доводить до ума и наша картёжная компания. Гостье предложили кровать уехавшей поварихи и пригласили за стол. После изрядного возлияния бойцы вдруг припомнили девушке её обещания на Синем Камне. Когда мы собрались на карточную баталию, она вдруг испуганно подскочила:
- Анатолий!
Винокуров оценил ситуацию:
- Ладно, останься – покрутим втроём.
Мне бодаться из-за самки с осоловевшими самцами совсем не хотелось, я сразу сказал:
- Ляжем вместе: торбу свою обними и молчи – не провоцируй голосом толпу на необдуманные поступки.
Мы легли спина к спине – в комнате негромкая музыка, голоса, звон стаканов и бульканье водки из бутылки. Потом один за ширму пришёл:
- Танюша, спишь?
- Сходи, подрочи, если в лоб не хочешь!
- Фу, Толян, какой ты злой!
Но ушёл, и нас больше не беспокоили. К утру мы даже сплелись в объятиях, а торба с деньгами младенцем меж нами. После завтрака Винокуров отправил меня сопровожатым до Челябинска.
Прощаясь, Танюха спросила:
- Ты, правда, председатель студсовета? Встречаться будем?
- Общежитие номер два, комната триста четырнадцатая – заходи.
Но она не пришла, а для меня закончилась стройотрядовская страда.

[santehlit]

6

Если существует Рай земной, то он предо мной и сплошь состоит из чисто земных радостей. Представьте уютную комнату, разрисованную, как игрушка: я имею ввиду рощу берёзовую на стене - четыре заправленные кровати, стол, стулья, телевизор, магнитофон, балкон, к перилам которого кленовая ветвь протянула золотую листву. И никого, а я в двух шагах от исполнения самого заветного желания – от всей души выспаться впрок. При всей практичности своей натуры (как я считал) успевал и умел ценить прекрасное в природе, жизни и искусстве. Включил магнитофон, разделся и лёг в белую чистую постель, прислушиваясь к музыке и звукам города за балконом. Чуть слышно пела группа «ТИЧ-ИН». Ветерок шелестел сухими листьями. Шуршали шины автомашин по асфальту. Укутался в сон, как простыню….
В столовой, куда спустился поужинать, ждал ещё один приятный сюрприз – он без аппетита тосковал в одиночестве за столом и имел облик стройотрядовской поварихи Нины, с которой теперь связывала меня взаимная глубокая симпатия и целый месяц жаркой работы в яростном стройотряде.
- Чем расстроена, душа-девица?
- Тем, что бездомной оказалась – ни ключа, ни девчонок. И комендатская на клюшке. Не знаешь, куда Галина Константиновна подевалась?
Тогда мы ещё не знали, что комендантша наша только что получила квартиру и наводила в ней порядок вместе с подружками Нины – Алей и Наташей. Потом они втроём обмыли это дело и заночевали на новоселье.
- Нашла проблему! Спи у меня – хоть три кровати вместе составь и поперёк ложись, никто слова не скажет: нет никого.
Нина с сомнением:
- Анатолий, здесь не Усть-Катав – знаешь, какие сплетни пойдут.
- Плавали – знаем. За репутацию страдаешь? Спи в коридоре, езжай на вокзал.
- А ты не боишься, председатель? Ну, тогда, если девчонки не появятся, вечером жди.
На вечер я приобрёл бутылку шампанского и большую сладкую дыню. Клиники в отношениях не было – Нина толкнула под кровать баул с вещами (нынче только приехала в город), выставила на стол домашнюю снедь. Мы оба были уверенны в том, что чудес на свете не бывает (это я о внезапно охватывающих чувствах оставшихся наедине двух молодых людей) - выпили, закусили, посидели, смакуя ласковое тепло, растекающееся от вина по телу, поговорили о том, о сём и легли спать в разные кровати. В открытую дверь балкона просачивались звуки ночного города и запахи бабьего лета.
- Включи музыку, - попросила Нина.
Вибрирующий голос греческого певца, с любовью прощающегося по-английски, погнал из кровати. Вышёл на балкон в трусах, сунул в рот сигарету. Гостья моя не спала.
- О чём думаешь?
- О счастье. Оно есть? Как ты его себе представляешь?
- Само собой напрашивается такое объяснение – ты здорова, успешна, а рядом любящий и понимающий тебя человек, и, конечно же, дети.
- А я с некоторых пор вдруг стал воспринимать любовь, как коктейль из жалости и желания обладать.
- А для женщин?
- Ну, тебе лучше знать.
- Стало быть, они разнятся – чувства мужчин и женщин?
- Слушай, я выспался днём и могу до утра болтать, а тебе, наверное, хочется спать.
- Выспаться я всегда успею, но когда мы ещё вот так сможем быть вместе? Давай разговаривать, болтать, трепаться о всякой всячине.
- Давай, - мне тоже хотелось о многом поговорить с Ниной наедине в непринуждённой обстановке. Подруги после Наташки у меня не было - как-то не возникло душевной потребности. А вот физическая потребность присутствовала, потому что в здоровом теле здоровый дух, который, в свою очередь, требовал другого здорового тела. Задачка несложная, если иметь голову на плечах. Ну и язык, само собой, должен быть при этом подвешен. Так что, за дело, председатель!

[santehlit]

Утром проснулся гораздо позже обычного — вообще-то по природной сути своей я «жаворонок», но после ночной лирики и душевной музыки, собранной Сазиковым на одной пленке магнитофона, спалось легко и безмятежно. Нины в комнате не было, отсутствовал и её баул. Клинышек солнца, пробежав от балкона, заглянул под стол. Где-то на крыше ворковали голуби томно, убеждая друг друга, что ещё тепло - ещё не поздно обзавестись семьёй.
Эхма, как славно жить! – потянулся в кровати до хруста в суставах. В голове быстро сложился план на день – умоюсь, наведу в комнате шмон и приглашу Нину на завтрак, а вечером сходим в кино. Окружу девушку заботой от живота до головы – пусть попробует соскочить. И пошёл он к черту, её парень в армии – нам без него совсем неплохо. В тот миг казалось, ни что на свете не может вывести меня из этого оптимистического состояния – ни какая погода-слякоть, дожди-ураганы, хулиганы и уркаганы.
Но, как нередко бывает в лучшие минуты жизни, идиллия была разрушена тем, кто побуждал симптомы счастья. Заплаканная Нина внезапно возникла на моём пути к её комнате и прошла, не поздоровавшись, не взглянув даже, - будто мимо пустого места. Я опешил – в чём дело? Шёл к ней весь такой позитивный, а тут, здрасьте вам - совершенно непонятно, какая муха её укусила и даже до слёз. Одна-ако.
Нокаутированный ударом судьбы, поплелся обратно.
- Эй, Палундра, иди-ка сюда, - окликнула из комендантской Гончарова.
Вот с кем не хотелось сейчас общаться, так это с ней.
- Их бин спешить.
- Иди-иди - заходи, садись, поговорим, - грозно (зловеще?) сказала она.
Даже вздрогнул – тон был такой, что спорить с ней охоты не нашлось, и я подчинился.
- Знаешь, что ты натворил? – грохнула она кулаком по столу. – Ты девчонок меж собой поссорил, дон Жуан хренов!
- Как это? Каких девчонок?
Сел, навострив уши. Выслушав, только и смог развести руками – вот это да! Как говорится, жизнь закрутила такой сюжет, что и нарочно не придумаешь. Напутствуя меня на целину, Галина Константиновна сказала тогда буквально следующее:
- Езжай, зарабатывай на свадьбу, невесту я тебе найду – не люблю холостых председателей.
И нашла. Ну, кто бы мог подумать, что это не шутка? Уговорила Наташу выйти за меня замуж. Та, не знаю почему, взяла и согласилась – как говорится, без меня меня женили, и обе (сваха с невестой) ждали с нетерпением моего возвращения. А тут является Нина с восторженными рассказами о моей галантности, благородной храбрости и прочая, прочая, прочая…. Короче, Наташка всё поняла и в рёв, а лучшую подругу назвала воровкой. Мало ей одного парня (который в армии), так она ещё и меня подцепила мимоходом. Вот такие пироги с девчатами!
- Да, Галина Константиновна, как говорится, с корабля на бал Чацкий попал, а ему подсвечником по голове. Что мне теперь делать? Их бин не есть виноватый.
- Ты сам-то кого больше любишь?
- Сила нечистая! Да я вашу Наташку в глаза не видел.
- Видел, не ври.
- Ну, тогда, под венец со мною пусть идут обе дамы, и в этом не будет особой драмы – я их обеих не буду любить.
- А вот ёрничаешь ты зря. По своей воле да за хорошего человека любая девка пойдёт не глядя.
- И будет счастлива?
- Будет, будет…
- А хороший человек?

[santehlit]

Размышляя о превратностях судьбы, пошёл к себе в самых расстроенных чувствах. Где ты, страна печальных королей, прекрасных дам и сентиментально-благородных рыцарей? Всюду суета сует и томление неискушённого духа. Но, как говорят философы, неприятность лучше несчастья, а несчастье катастрофы. Что бы там ни было, надо жить, и через пару дней гулял на свадьбе – слава Богу, не своей.
Был у нас в группе Олег Жежель – красавец-парень, умница и с характером. Отца его, сироту-блокадника, в военные годы приютила челябинская семья. Потом Олега на время учёбы, а он сестрёнку соблазнил – ну, по сути, приёмную. И чтобы грех прикрыть, как говорят в народе, решили их родители поженить.
Невеста в подвенечном платье была как дива хороша. Да и жених гляделся хоть куда. Гости нестройно, но с задором, кричали «горько». Жених лобызал невесту в сахарные уста. Столы ломились от яств - народ был сыт и пьян. Звучали песни, были пляски. И шутки…. Я, вспоминая последний курьёз с девчонками из общаги, сказал жениху:
- На твоём месте мог быть и я.
И он поддержал:
- Напьёшься – будешь.
Олег представил своему отцу – морскому офицеру в белом мундире, с кортиком и при регалиях. Каптрираза порученье дал:
- Значит так, старшина, следи за порядком.
А я не уследил. Правда, подрались не студенты, а родственники со стороны невесты, но из-за меня. Бабёнка какая-то лет тридцати пала на грудь:
- Потанцуем?
Ну, шуры-муры – обнялись, танцуем. Она и певуньей оказалась - поёт на весь зал, не стесняясь:
- Ой, не прельщай меня, любовник молодой - да, счастья я ищу, но не с тобой….
Тут какая-то дама:
- Ах, падла, так-то ты ждёшь?!
И тресь ей по личику. Сразу завертелась карусель – бабы визжат, мужики друг на друге рубашки рвут.
Олег мне:
- Уводи ребят. У Любки муж в тюрьме – она бесится и свекровь заводит.
Уехали. Наутро собрались у Иванова в комнате, решаем, идти или нет на опохмел – свадьбе второй день. Хотели скинуться, потом решили, халява дешевле, и Сергей подогрел:
- Главное, не кипишиться, и всё будет ажур-бонжур.
Пиршество в столовой общепита было действительно в полном разгаре, и за минувшую ночь расстановка родственных сил на ней поменялась. Любаша, пританцовывая, с порога ко мне:
- Где ты был? Я всю ночь не спала.
И никто не стал препятствовать нашему воркованию.
- Постой-ка! Или нет - мысль сорвалась, как рыба с крючка. О чём-то хотел тебя спросить.
- Замужем я? Да. Но забыла уже, как муженёк мой выглядит без штанов.
- Да мне-то что? Я посторонний.
- А хочешь, сегодня же породнимся?
От вопроса такого стало неудобно танцевать на «пионерском» расстоянии, и я к ней прижался. Она не смутилась:
- Ага, чувствую, хочешь. Где и когда?
- Сейчас наедимся впрок и смоемся ко мне в общагу.
Так и сделали. Утолив с наскока половой голод, начал философствовать:

[santehlit]

- Красивая ты женщина – что есть, того не отнять. Но меня всегда мучает вопрос – как не боитесь вы, слабый пол, уединяться с незнакомыми мужиками? Я мог, к примеру, оказаться маньяком, извращенцем – неужели совсем не страшно?
Она усмехнулась как-то покорно:
- Ну, извращайся….
Плеснул в стаканы водчонки, прихваченной гостьей со свадьбы:
- За эротические фантазии!
Когда тост закусили конфетами (тоже со свадьбы), Любаша спросила:
- Как мне вставать?
- Для начала походи по комнате голышом.
Она прошлась, а я с интересом немалым рассматривал её ягодицы, особенно привлекательные в движении, и комментировал:
- Ка-ак интересно! Браво, мадам - ни стыда, ни совести!
- А к чему они мне – я же не комсомолка. Маэстро, музыку!
Нажал клавишу магнитофона. Она закружилась фурией голой и запела:
- Я свою любимую из могилки вырою - поимев, помою и опять зарою….
Затем пожаловалась кому-то:
- А бесстыжий голый мальчишка над женщиной извращается….
Потом поинтересовалась:
- Ну что, встал? Или ещё плясать?
И заплясала с частушкой, потряхивая грудями и ягодицами:
- Я супруга хоть куда, кого хошь объеду - если мужа дома нет, то иду к соседу…
Визит в мою комнату посторонней дамы не остался общагой незамеченным. На следующий день в гости нагрянула комендантша. Прошлась от двери до балкона, критически осмотрела все углы, но не нашла к чему придраться – в комнате, как всегда, флотский порядок.
- А знаешь, Палундра, свирестёлки-то (она девчонок так называла) помирились – обе решили, что в бабском вопросе ты специалист широкого профиля.
- И анфаса тоже, - буркнул обиженно. Внутренний голос мне подсказывал, что Гончарова на этом не успокоится – её не устраивал холостой председатель.
Начались занятия, и в конце первого дня всех парней второго курса собрали в поточной аудитории. Заходит военный при погонах – маленький, животастый, лоб с одной складкой от фуражки, лицо опухшее, заплывшие глазки так и шныряют туда-сюда. Представился начальником строевой подготовки общевойскового цикла майором Довганем и обрадовал началом занятий на военной кафедре. Потом сменил милость на гнев.
- Забудьте про джинсы и шевелюры, цветные рубашонки и прочие распашонки – строгий костюм, рубашка, галстук, короткая стрижка. Всем ясно?
И нам в который раз стало ясно, что слабому полу гораздо лучше живётся на свете.
На первый взгляд майор казался самым обыкновенным. Именно что на первый - ведь обыкновенных людей, как известно, не бывает. Всякий человек кажется обыкновенным, только если к нему не присматриваться. А присмотришься, как следует, обязательно удивишься - ничего себе, обыкновенный! Рассказывали старшекурсники про Довганя - будто делая замечания студентам, разгуливающим на плацу без головного убора, он выговаривал:
- Менингита хотите? А знаете шо это такое? После него ты либо придурок, либо покойник. Мы с братом бегали в девках без шапок, так он в одночасье загнулся.
Так вот, если внимательнее приглядеться к Довганю, то постменингитовый синдром просто сочился с его лица. В оправдание майора можно сказать, что он никогда не станет полковником – потолок карьеры плющил его фигуру, делая «нызэньким».
- Сейчас подберём старшину батареи. Все, кто в армии отслужил, встать! – снизу от кафедры, но свысока на поднявшихся глянул начальник строевой подготовки.

[santehlit]

Бывший флотский старшина мог и не вставать по этой команде, но лень пересилило любопытство. Встал и огляделся по сторонам – служивых было человек пятнадцать. Довгань тут же избавился от половины:
- Рядовые сесть!
Потом забашены были ефрейторы, младшие сержанты и сержант предпоследним. Чур-чурá, водить до утра - кто попался, без башки остался. Единственным из несидящих торчал я.
- Офицер или прапорщик? – насупился Довгань.
- Никак нет, товарищ майор.
- А-аа, мореман, - догадался он. – Ну-ка, присядь, товарищ матрос, старший матрос….
Знаний о флотских воинских званиях майору хватило только до главного старшины. Он закряхтел, поднимаясь ко мне, оглядел в упор с ног до головы и пробормотал не по-военному:
- Так-так-так…. Интере-есненько…. Ну-ка, представься.
- Главный корабельный старшина Агарков.
Тут у майора открылись глаза - два и два сложилось в четыре. Действительно, если у главного старшины широкая лычка поперёк пагона, то должна быть такая и вдоль у кого-то. Довгань панибратски ткнул твердым пальцем меня в бок и засмеялся.
- Садись, старшина…. батареи.
Кто мог бы подумать!
В понедельник с утра пошли постригаться. Глянул на себя в зеркало в парикмахерской – ну и видок! Волосы от корней до кончиков вьются, торчат во все стороны, ложатся на плечи – год как не стригся. А самой молоденькой мастерице понравились. Говорит, давай я на тебе классность сделаю, а потом постригу, как желаешь, бесплатно. В коротком полупрозрачном халатике на босо тело она была сладкозримой – по-другому не скажешь - ведь по-настоящему красивая женщина всегда красивей своего наряда.
- А поцелуешь?
- Да не вопрос, - она тут же припала устами к моим губам на зависть друзей.
- Поня-атна, - поперхнулся от зависти рядовой Иванов.
Работала только расчёской и «пырскалкой», но пока разворачивала завитушки кудрей, пока лак сох, проверяющие мастерство отбыли обедать.
- Подождёшь? – уныло спросила она.
А у меня построение в 11-30 на плацу (закрытый двор внутри первого корпуса).
- Я вернусь после двенадцати, - сказал и ушёл.
Представлять вновь испечённую батарею курсантов начальнику общевойскового цикла полковнику Скрипнику должен был Довгонь. Но, то ли майор решил порепетировать, то ли повыпендриваться хотел в роли по жизни ему не светившей, для чего и назначил старшину батареи – должность до сборов совершенно ненужную. Короче, батарея выстроилась повзводно.
Я командую:
– Равняйсь! Смирно! Равнение на…
И, печатая шаг, топаю навстречу Довганю, а на голове у меня причёска Людовика 14-го, качает кудрями. Ну, полный отпад!
А куда деваться – и девушке слово дал, и построение не пропустишь. Другой на месте майора Довгоня в шутку обратил бы инцидент. А этот глазёнки вылупил, рот разинул, отшатнулся даже, опустив ладонь от козырька – как тут докладывать, что батарея построена и ждёт-недождётся его приказаний.
Говорили, студенты, однажды скинувшись, оплатили годовую подписку на журнал «Свиноводство» с доставкой на домашний адрес полковника Скрипника. Неудивительно, что и Довгань моё появление перед ним в рукотворном шедевре соискателя классности узрел посягательство на свой чин или издевательство над его медалированным мундиром – в ту же минуту меня возненавидел всею майорской душой. Но колесо истории не в силах был уже развернуть – утвердили меня и старшиной батареи, и командиром первого взвода.