Клуб любителей исторической прозы ⇐ Общелитературный раздел

[santehlit]

- Не выпускай мелкую из рук. Все будет хорошо. Я вас вытащу из этого хохлацкого дерьма.
- Какой же ты у меня хороший!
Кто, я хороший? – подумал Саша – Ну и ровненько!
Колесо судьбы не сбавляло ход.
Начал накрапывать дождь. Он и туман приблизили свет фар к самой машине. Естественно, скорость резко упала.
Накинув на плечи камуфляжную куртку, Готовцев чутка приоткрыл окно, предварительно спросив Олю:
- Вам не холодно там?
Теперь, покуривая, наслаждался сырой свежестью от набегающей воздушной волны.
Патрулей, слава Богу, нет и кордонов тербатов тоже. Подберемся поближе к границе, а там – дорога выведет нас на российскую территорию. Хоть бы погранпост и КПП были последними препятствиями. Мужики не должны подвести – подсобу с воздуха обещали и вышлют. Заверяли по-взрослому принять на себя все неожиданные неприятности. Так договаривались. Так было условлено. Маячок включен. Фуру уже должны отслеживать на дороге из космоса…
Знать бы заранее, как оно на самом-то деле будет…
Хотелось сказать самому себе: «Расслабься, старик, все будет чики-пуки!»
Только подумал, и вот тебе на – прямо по ходу впереди, неизвестно откуда возникнув, вертолет-разведчик К-52 кого-то расстрелял на дороге из автоматической пушки кинжальным огнем.
Это был блокпост ВСУ. Саня проезжал мимо него минут через десять. Несколько тел тут и там валялись – признаков жизни никто не подавал. А налет продолжался не более пяти секунд – выкосили, как траву. Спасибо, ребята! Фуре одной точно бы здесь не прорваться.
Вертолет, обозначившийся огнем автоматической пушки, отстрелявшись и не встретив никакого сопротивления, пропал во мраке и мороси ночи. К-52 «Аллигатор» вскрывает чужую границу как банку шпрот и даже небо над линией фронта ему подвластно. Он делает коридор на трассе, по которому на суд народный везут в Донецк Кровавого Пастора…
Еще обещали в случае угрозы с воздуха звено истребителей, очистителей неба. Теперь Саня верил – подкинут, если потребуется. Его отслеживают, ведут и оберегают. Все будет чики-пуки…
Они с Олей кто? Диверсанты-разведчики? Штирлицы 21-го века? Вдвоем в окружении врагов. Но Россия, родное Отечество, помнит о них и заботится. Что ни говори, а со столь подкрепленными истиной убеждениями (налет на блокпост вертолета вдруг) жить на свете куда веселей, и работа спорится.
- Что это было? – спросила Оля.
- Мелкая спит?
- Кажется, да…
- Дорогу нам вертолетчики расчищают. Скоро граница…
И в этот момент из темноты справа на проезжую часть выскочил вояка ВСУ с автоматом. АКМ он держал в руке над головой и второй махал водителю, призывая – остановись, мол, друг, забери меня. Должно быть, с блокпоста уцелевший.
Ни грамма не сомневаясь, он шел навстречу. И Саня смог бы затормозить, но он нажал педаль газа. Звонко ударился автомат о кабину, глухо столкнулись тело с бампером… И вроде все
Только надо же было такому случиться – Ольга выглянула в этот момент из-за шторки спальника. Видела всю картину – человек навстречу, столкновение… Непроизвольно вскрикнула. Проснулась Кристина, испугалась, заплакала в голос…

[santehlit]

Черт! Черт! Черт!
Готовцев яростно, как последний раз в жизни матерился не вслух, но про себя – будто взбесился.
Добавляя крепким словом – мать-перемать! – скорости «камазу», который все дальше уходил от руин блокпоста. Теперь только вперед! Надо жать, жать и жать, пока нацики не опомнились, иху мать…
Должно же быть у ребенка настоящее детство!
Размазывая случайные капли дождя по щекам, Готовцев думал, остервенясь – если пассажирок своих потеряю, ствол в пасть и застрелюсь к херам собачьим!
По другому никак – либо прорвемся, либо останемся здесь навсегда. Для всех троих одна судьба!
Саня надел на голову ПНВ и выключил фары с габаритами – так надежнее – но скорость почти не сбавил. Надо спешить, а если задавит кого – так здесь наши не ходят.
Чтобы отвлечься от плача перепуганной Кристины и успокаивающих уговоров её мамы, Александр вот о чем настроился поразмыслить.
Война идет – несет народу смерть, раны и слезы, потерю близких и имущества… Некогда цветущий край стремительно превращается в руины.
Но Украина не только жертва геополитики сильных мира сего, а и мощнейший насос перекачки из кармана в карман огромных валютных средств. У президента и аппарата свои потоки обогащения. Мутные реки торговли приносят деньжата олигархам. Конечно, копеечка, но весомая перепадает на долю боевиков – ВСУ и наемников. Не зря же они кровь проливают (кацапскую) и дома разрушают (кацапские). Кастрюлеголовые новоарийцы (головорезы нацбатов Околицы) тоже воюют не запросто так.
И ведь каждому по заслугам его.
Зеленскому бабки за то, что артистично умеет ходить по миру с перевернутой шапкой.
Олигархи все распродают – и родное украинское, и завезенное с Запада.
ВСУ и наемникам – высоко оплачивая работа и возможность пограбить, поизмываться над гражданским населением.
Нацикам – душу потешить в кровавых расправах над пленными москалями, своего кармана не забывая.
У Америки с ЕС, как известно, денег невпроворот и большое желание извести Россию на нет. Все устремления сейчас сошлись в одном жизненном пространстве под названием Украина.
Более-менее наблюдательные понимают, что майдановское помешательство зародилось не на пустом месте. Когда кто-то сходит с ума, а уж тем более целая нация, признаки ощутимы достаточно загодя. Ведь кто-то же умудрился напомнить некогда вольному казацкому народу в вышиванках и шароварах, с чубом на темечке о прежней майдановской трескотне. Возродили героев прошлого – Мазепу, Шухевича, Бандеру и даже батьку Махно…
Дедушка Сорос?
Накинулись англомовные на Ридну Нэньку со всех сторон – стали её оружием снабжать и учить, как москалей побеждать, какими по жизни самим быть…. По фигу все: пусть хохлы гибнут в жестоких боях, лишь бы России навредить.
И вот результат.
Саня, завершая раздумья на эту тему, к двум задачам операции – умыкнуть Туркеева и спасти ребенка – добавил ещё одну: изо всех сил, не беря в плен, уничтожать нациков Околицы. Такие нелюди не исправимы…
Но это уж как получится.
Ему рассказали реальный случай в школе Госбезопасности ДНР.

[santehlit]

Поймали нацика-диверсанта, корректирующего по рации огонь на Донецк своей артиллерии с той стороны. Сидит связанный, желваками играет. А тут снарядом с той стороны – бах! – несколько человек в клочья. У одного из оставшихся в живых ополченцев началась истерика – бьет пленного по голове прикладом, орет что-то несусветное. А тот, не отворачиваясь и не пригибаясь, смотрит на мучителя в упор. И во взгляде одна лишь ненависть, ненависть и презрение…
Вот откуда это у них? Разве дончане пришли к ним в Донбасс, разве они обстреливают города Украины?
А когда боец передернул затвор, пленный чуть выпрямился и расправил плечи.
Так могут умирать только русские. Так что же мы – со своими воюем?
Какой-то абсурд! Как сон, изначально нереальный.
А потом заставили присутствовать на допросе пленного – все это из программы подготовки диверсантов.
Меж собой Саша и Оля перемолвились – деваться некуда и, дай Бог, чтобы не пригодилось на практике.
Так нет…
Допрашивали здорового молодого мужика лет тридцати пяти – диверсанта с той стороны. Для начала усовестили – ударом приклада сломав ключицу – потом стали спрашивать.
Мужик все отрицал и мотал головой.
Один офицер кивнул понимающе, взял автомат у бойца охранения, как-то франтовато его покрутил в руках и неожиданно очень сильно засадил мужику стволом в солнечное сплетение. Тот отдышался, обвел окружающих безумным взглядом и в знак согласия отвечать на вопросы закивал головой.
Что-то спросили, что-то ответил…
Тот же офицерик со словами: «Ах ты, мразь вонючая!» - от всей души ему носком берца въехал в лицо. А когда тот, захрюкав, растянулся на земле, добавил ещё – промеж ног. Допрашиваемый завыл и забился в судорогах.
Инструктор, приведший на допрос Саню и Олю, объяснил суть происходящего – наглядная агитация для идущих за линию фронта: лучше не попадаться. А потом спросил то ли в шутку, то ли всерьез у курсантов-диверсантов:
- Кто-нибудь хочет его убить?
Оля попятилась, от испуга открыв рот.
Инструктор Саше:
- Тогда ты давай. Это приказ.
И подает АПБ.
Мужика подняли на колени. Он что-то бормотал себе под нос.
Готовцев медленно поднял пистолет, аккуратно большим пальцем спустил предохранитель, взвел курок. А потом нажал пусковой крючок.
Пуля пробила лоб мужику и отшвырнула тело назад. Он посучил немного ногами в конвульсиях и затих с иронично-жизнерадостной, прямо демонической улыбкой на окровавленном лице. У Смерти иногда бывает чересчур специфическое чувство юмора...
Саня опустил курок, поставил пистолет на предохранитель и вернул оружие инструктору.
Делать здесь больше нечего. Втроем вернулись в учебный корпус.
Сейчас, вспоминая сей эпизод, Готовцев думал о первом убийстве, как об этапе подготовки – ничего более. Он мужчина – должен привыкнуть…
Другое дело диверсант Ольга, видевшая расстрел своими глазами впервые в жизни. Для неё это была заслуженная казнь нацика «с той стороны» - может, повинного в гибели её матери. Как-то так она внушила себе, стараясь сильно не переживать. Когда пытали, было мучительно смотреть, а смерть – избавление. Своеобразный гуманизм. Так рассудила. И Саша, по её понятиям, вел себя достойно – дал человеку помолиться.
Им объяснили – без такой подготовки за кардон не пускают.

[santehlit]

Но Ольга не парень, а женщина – ей поддержка нужна, а не дружба, когда все поровну. Это Готовцев понимал. Из них готовили команду, а получилась семья. И мелкая кстати пришлась – Сане она очень понравилась.
Вот как жизнь интересно складывается.
Годы спустя смешно будет вспомнить, но вся эта нелепица была сейчас чистой правдой.
И оставалось только гадать, что ждет их впереди.
Не дай Бог – полный абзац. И это на последних-то километрах...
Чувство опасности, притупленное расстрелом блокпоста К-52, обострялось с каждым поворотом и к тому же в геометрической прогрессии. Иногда Сане казалось, что все происходящее с ним всего лишь сон, фантазия или вымысел. Он не мог никак додумать, осмыслить неожиданные озарения, которые возникали в переутомленном событиями мозгу.
Светало. Денек обещался быть погожим. Туман и дождь позади остались, за Опошней…
Прямой связи нет. Едет и едет фура вперед. А что там ждет? Скоро граница. Что еще предстоит диверсантам с ценным грузом?
Тут где-то впереди лупанули по-взрослому. Ну вот дождались…
Наверняка, спецназ или кто там есть расчищает пограничный переход от нежелающих пропускать. Весело включились в бой автоматы: на слух – штук десять. И ещё что-то бухнуло. Крупнокалиберный пулемет кашлем зашелся…
Понеслась война, твою мать! А до дома осталось всего ничего – песня такая была…
Что же вы раньше-то делали? Мне что, через бой прорываться? – думал Саша, притормаживая машину. А потом припарковал её к обочине и мотор выключил.
Ничего другого не оставалось – не лезть же на рожон, в самое пекло…
Ну а что делать?
Прислушался – лупят густо, но в основном автоматы. Как говорится, по попке похлопывают – лежи, мол, сука и не высовывайся.
Граната рванула, ещё одна… Крики, маты… Ни людей, ни машин не видно. Где же прикрытие с воздуха?
Такое впечатление, что спецназ на засаду напоролся. А может, к украинским погранцам подкрепление вовремя подошло. Но вот техники не видать, не слыхать ни РПГ, ни минометов… Чуть ли не рукопашная схватка идет впереди…
Саша дверь кабины открыл для лучшей слышимости. Колени высунул наружу. Разобрал на них АПБ – магазин вынул из рукоятки, добавил патронов. Передернул затвор, поставил на предохранитель…
Щасс, суки, побазарим. Быстро с вами разберусь.
Оля вылезла из спальника.
- Ты куда, милый, собрался? Хочешь чаю?
- Конечно хочу.
Ольга захлопотала.
- А что там за пальба?
- Нам путь расчищают. Последняя застава кастрюлеголовых.
- Ты не туда часом собрался?
- Да куда я от вас. Сижу вот, кляну их страшными карами…
Оля подала кружку с чаем:
- Как говорил Иван Крылов: «Хоть слышит ухо, да зуб неймет…»
- Именно про наше положение. Мне бы сейчас крупнокалиберный пулемет – ребятам помог.
- И получил ответный огонь. Лучше сиди. Или давай назад сдадим – слишком близко подобрались: выстрелы будто бы за углом. Кристинка проснется и испугается…

[santehlit]

- Нет, правда, - Саня прицелился из АПБ в пролетающую ворону. – Мне бы сейчас пулемет, я их заставил буги-вуги долбать.
- Кому им? Никого не видать.
Скорость восприятия, не подстегиваемая кипящим адреналином, иная. Время всегда течет по-разному. Память тоже избирательна. Первыми возвращаются самые сильные впечатления. Шоковые… Как выстрел пушки например… Или очередь из автоматической, когда она над головой…
Мир от неба до самого земляного нутра внезапно лопнул от оглушительного разрыва крупнокалиберного снаряда. Или это была ракета, прилетевшая наверняка с украинской стороны в эпицентр схватки – наши по своим не бьют: это нацики.
М-да… серьезные силы в дело вмешались – где же поддержка с воздуха?
В местечке автоматной стрельбы громыхнуло по новой.
Оля права, близко мы к границе подобрались – подумал Готовцев. – Если боевики ВСУ закопают спецназ Донецка, нам придется менять дислокацию и искать другое место прорыва.
Над тополями, где шла автоматная перестрелка, вырос утес из пыли и дыма.
Готовцев почувствовал что-то вроде морской болезни – подташнивание, отстраненность от событий и потерянность в этом мире. Будто контузило звуком разрыва.
Штурмовик с истребителем пронеслись над головой в ту сторону, откуда стреляли пушки. Хвала Всевышнему! – закроют им пасть! А на пограничном КПП по-прежнему строчили автоматы короткими очередями.
Тем временем, еще два снаряда прилетели и разорвались, добивая украинских погранцов и их противников.
Проснулась мелкая, но не плакала, а жалась к маме.
На дороге со стороны границы показалась открытая (без верха) машина с водителем и двумя пассажирами.
- Ой, что сейчас будет! – испугалась Оля.
- Полезайте в спальник и не маячьте, - потребовал Саня. – Попробую отбрехаться или перестреляю.
Дамы спрятались.
Готовцев, приготовив к бою АПБ, мысленно угрожал гостям незваным – смелее, суки, ближе, ближе…
Понял, что это донецкие ополченцы в камуфляже не сразу.
Они остановились, выскочили, осмотрели фуру, а уж потом в кабину:
- У вас все в порядке? Мы привезли вам связь.
У одного на плече была портативная радиостанция.
- Первый, первый, я седьмой – фура у нас под контролем.
Саше передал микрофон на проводе:
- Умеете обращаться? Вас просят.
Сухой командирский голос:
- Готовцев? Груз цел и с вами?
Саня нажал тангенту:
- Да это я. Груз со мною, про целость не знаю – лежит упакованный.
- Микрофон передай капитану. – и уже ополченцу. - Что вам нужно для завершения операции?
- Вертолет сопровождения. А лучше два. Стоять не возможно: бой разгорелся не на шутку – может случайно зацепить. Надо идти на прорыв.
- Понял. Добро.
- До связи. Вертушки ждем.
Пристроив «уазик» рядом с фурой, ополченцы вышли в поле озирать окрестности с обеих сторон. Капитан остался возле кабины.
- У нас есть сухой паек. Не хотите ли подкрепиться?

[santehlit]

Из спальника высунулось премиленькая Олина мордашка:
- А мы вас чаем горячим угостим.
Капитан улыбнулся:
- С удовольствием.
Угостились, бойцам по кружке налили, разговорились…
- Думали, тихо возьмем – не получилось: вон какой шухер устроили. А тут артиллерия подключилась. Но её «стервятники» должны замочить. Наша задача – вертолетов дождаться и на прорыв.
- Ещё стреляют.
- У них там бетонные подземелья – наружу не сунутся. На верху мы – усе, кастрюлеголовые, сливайте воду. Только нам они по барабану – вас проводим и сами уйдем.
- Раненые и погибшие есть? – спрашивает Оля.
Капитан молча кивает, а потом добавляет:
- Мы их сразу увозим на свою сторону.
Не суетные ребята ополченцы пьют чай и прислушиваются, оглядываясь. Дорога на Писаревку свободна – черт знает кого может принести.
Но раньше всех подлетели два «крокодила» Ми-24. Покружили, зависли, поговорили по рации – предложили двигать вперед. Красавцы! Все летчикам завидуют… По определению – элита вооруженных сил.
Говорил же Глебище Сане – учись, братуха, тяжко жить неученому. Теперь вот вертит баранку. А мог бы рукоять управления вертолетом…
Кавалькада из «бобика», фуры и вертолета отправилась в сторону границы. Один крокодил поднялся выше и улетел вперед. Где-то над КПП пошипел НУРСАМи, порычал пушками и улетел с чувством исполненного долга.
Вслед за ополченцами фура рванула, набирая скорость. Теперь путь должен быть свободен. На всякий пожарный ещё один Ми-24 трещит над головами.
Скоро-скоро будем на Родине!
От души вертолетчики приложились… Там и так уже ничего живого не было от хохлацкого артобстрела, а тут вовсе – огрызки фундаментов былых зданий, словно гнилые зубья дракона из мертвой земли торчат. Ополченцы между ними – все живы-здоровы: раненых и убитых уже увезли. Потери всегда есть – издержки войны.
А вот ВСУшников по частям будут закапывать. Их тут достаточно. Мелкие и несчастные, когда дохлые. Бесово отродье! Для чего только мамка их на свет блеванула, недоносков? Хай им не ладно будет! Хотя, куда уж неладнее?
Саня по сторонам головой вертит – такое зрелище видит впервые. И что-то на душу накатило, злость взялась откуда-то – Украина це Европа; и с Европой то же будет, если не успокоится.
Мелкая с мамой в спальнике прячутся – шторку закрыли от греха.
Последние километры на пути к Родине.
На нашей стороне суета – много машин, людей в форме российской армии и погранвойск.
Капитан отвалил куда-то, махнув Сане рукой.
В кабину «камаза» проводник забрался – прапорщик из Госбезопасности ДНР. Уникальный военный – персональная легенда министерства. Инструктор по подготовке диверсантов, в просторечье именуемый – Дуся. Редкий зануда. Кликуха и та самим Проведением выбрана, вместе с фамилией Дунаев – под характер. Одна хорошая черта в человеке – порядок любит во всем идеальный, за что и не люб курсантам с офицерами.
В проводники на «камаз» напросился сам, чтобы в пути-дороге из Сани и Оли выпытать все подробности героического круиза в неформальной, так сказать, обстановке. Ему для дальнейшей службы пригодится – отличный опыт успешной операции.
Как сел, так и трещит без умолку – Сашу с Олей пытает, и мелкой досталось.

[santehlit]

Впрочем, Кристина была рада усатому дяде и охотно общалась с проводником.
Он просил её:
- Говори на русском языке.
- Як же я говорю?
- На украинском…
Проехали Белгородскую область. Уже в ДНР проводник Дуся поинтересовался:
- Всю ночь за рулем? Вам, наверное, отдохнуть надо? Успеем приехать – теперь уже дома.
Готовцев:
- Я привычный. И потом – какой отдых в пол уха, в пол глаза? Сдадим груз, схожу в баню и завалюсь в гостинице на кровать. Вот это отдых!
А про себя добавил в рифму – ети ж его мать!

Эпилог

Ты всегда будешь в ответе за того, кого ты приручил.
/де Сент-Экзюпери/

Короче, облажался Готовцев по полной.
Вынесли мебель из фуры, пенал достали, открыли, ковер размотали, а Турчинов мертвый. Обоссанный, обосранный, но не живой. В какой-то момент со страху сдох – но не задохнулся точно. Условия были почти комфортные, да сердечко, видать, не выдержало нагрузки – темень, неподвижность, страх перед будущим. Кончился Кровавый Пастор в дерьме и позоре…
Пушилин смотрит на Саню, как на ребенка, у которого одна ножка короче другой и головка вава, говорит:
- Надеюсь, будет справедливо, если я тебе ни копья не заплачу. Что привез, то и получил. Попробуй продать его в Британский Музей.
Это он так пошутил.
Сане стыдно оправдываться – мол, все сделал, как учили. Себе-то он дочку привез и бабла немерено. С ГРУней, конечно же, рассчитается. Перед Пушилиным стыдно.
Министр ГБ сам подошел, по плечу похлопал и сказал:
- Ты, парень, все сделал правильно, молодец. Главное – прикончил Турчинова. Но не судьба, видать, Красному Пастору висеть на площади имени Ленина. АПБ оставь себе – пусть будет наградой. Я тебе на него документы оформлю.
- А что с трупом будет?
- Кинут в воронку от снаряда, присыплют щебнем, закатают асфальтом и навсегда забудут.
Ну вот, а Пушилин нос воротит. Ему еще попадет от Путина, если Президент России узнает о террористическом методе операции.
Вонючий Турчинов, тем временем, лежал на ковре никому в таком виде не нужный.
Так паскудно закончилась блистательная операция. Вспоминать тошно…
А пока получили документы и вещи, оставленные в Министерстве Госбезопасности ДНР перед круизом за линию фронта.
Оля с теткой своей созвонилась – сказала о главном: «Кристину мы свистнули у свекрухи», не вдаваясь в подробности. Все, мол, ништяк – скоро будем.
По интернету «В кругу друзей» списался Готовцев с ГРУней.
Бывший житель Вавилона:
- Привет, москаль, как ты?
Готовцев:
- Нормально.

[santehlit]

ГРУня:
- Когда в Донецк вернулся?
Готовцев:
- Вчера.
ГРУня:
- Как груз?
Готовцев:
- Сдох подлюга по дороге!
ГРУня:
- Не заплатили?!
Готовцев:
- Мне нет. Тебе да.
ГРУня:
- Когда перечислишь?
Готовцев:
- Да прямо сейчас.
Содержательный диалог…
Саня из своей заначки платил. А мог и не раскошеливаться – хохлу-то поганому? Но ГРУня, он хоть и враг, но слово свое сдержал. Да и Саня так рассудил: долг – дело святое. И пусть что противники – по уму, они были партнерами в этой диверсии.
Кому-то может быть не понятно, но Готовцев жил своими правилами.
Что тут героического – быть честным с врагом? А ничего! ГРУня свое дело сделал, почему же потомственный уральский казак Александр Викторович Готовцев должен сподличать? Самое позорное дело в жизни – это подлость. Пусть даже на войне…
Но не путать с военной хитростью!
Скажите, какой может быть долг перед врагом – зачем отдавать ему миллион? Честь и слово мужское? Херня это все, когда бойня идет – пьяные сопли на красной скатерти. Сказал бы – должен? прощаю! – свободен, ГРУня. Но нет…
И перечислил Саня ГРУне на Яндекс-мани один миллион рублей из своих шоферских сбережений.
Странно, но Готовцев не считал уже ГРУню непримиримым супротивником – не было ненависти к нему. Это когда до печенок проймет, выкрутит изнутри, согнет, сожмет до боли в груди, вот только тогда начинаешь понимать, кто твой заклятый враг.
Мысленно Саня ГРУню представлял в узких штанишках, туфельках лаковых… Интеллигентишка киевский с грудью впалой. Вряд ли с таким при встрече стал бы тискаться – обниматься, брататься, плечами касаться… Хотя есть что совместное им вспомнить.
Отмяк Саша, вернувшись в Донбасс – стерли с него присутствующие рядом дамы, Оля с Кристиной, налет дорожной огрубелости, зверство военное. Видеть начал людей и жизнь – глаза жестокостью залитые на украинских дорогах, слезой прочистились и прозрели.
Спасибо, Господи! Все хорошо…
В тот же день Саня сходил в баню и славно попарился.
Потом пили с Олей пиво живое из полторашки пластиковой прямо в кабине, загадывая назавтра рвануть в Челябинск.
Утром Готовцев проснулся и понял, что заболел. Мутило, крутило нутро, кругом шла голова. Возникло противное ощущение – словно кто-то живой и противный поселился внутри, елозит там, возится, ноет – и, сука! – не выгонишь…
Хотел сходить в кустики по нужде, но почувствовал, что ноги у него не такие послушные, как хотелось бы. Ничего, сейчас разгуляется. В такие минуты всегда знаешь: надо начать, а там пойдет.

[santehlit]

Спрыгнул с «камаза» и упал, ткнувшись лицом в асфальт, до ссадины разбив лоб. Хотел подняться – его мотает и тошнит, ноги совсем не держат. Вырвало. Уперся разбитым лбом в фуру и справил нужду.
Кое-как забрался в кабину, лег и спросил Олю:
- Ты спишь? Вызови «скорую» - мне плохо.
«Неотложка» приехала. Глянул мужик в белом халате на кислющую морду пациента, небрежно приподнял большим пальцем левой руки правую бровь Александра и веско сказал:
- Мы забираем тебя.
Вдвоем с медицинской сестрой довели до машины, уложили в носилки, увезли.
К обеду Оля с Кристиной разыскали Саню в военном госпитале, в двухместной палате с туалетом.
Оля к Готовцеву:
- Как себя чувствуешь?
- Тошнит, голову кружит…
- Отравился? Врачи что говорят?
- Подозревают инсульт. Спрашивали – перегрузки были? А я до сих пор себя проклинаю, что Кровавого Пастора на плечах нес – тот ещё носорог. Надо было довести до фуры и там клёкнуть. А лучше вообще никуда не водить – шлепнуть в кабинете и деньги забрать. Столько трудов коту под хвост – кто знал, что он сдохнет?
- А ещё последствия, - поддакнула Оля, намекая на кровоизлияние в мозг. – Как лечить собираются? Что обещают? Есть перспективы?
- Врач говорит, два пути у меня на выбор – в Москву к нейрохирургам из Бурденко на трепанацию черепа, или здесь – покой и недвижимость: глядишь рассосется утечка крови, залившая какой-то сегмент мозга.
- Ты что выбрал?
- Лучше уж здесь.
- Лучше в России, чем здесь…
До конца дня Ольга побывала у главного врача госпиталя и выпросила разрешение поставить фуру на территорию учреждения в зеленых насаждениях. Уговорила водителя «скорой» перегнать «камаз» на новое место. Парень дал во временное пользование защитную сетку зеленого цвета. Помог натянуть. Фура стала незаметной для камер вездесущих дронов ВСУ…
Дончане охотно шли навстречу россиянам, приезжающим в Донбасс с гуманитарной помощью, и помогали всегда, чем могли. Ведь из России доброхоты не просто привозят продовольствие, стройматериалы, нужные вещи и топливо, они в пустых фурах с собою увозят из охваченных огнем территорий тревогу, страх, голод, неуверенность людей в завтрашнем дне.
Двадцатидвухлетнего соседа по палате звали Гошей – лежит с осколочным ранением, ждет операции. Из ополченцев. Бывший шахтер. Потухший взгляд переставших улыбаться глаз. Сеть окопных морщин. Тонкие нервные губы простого честного парня – отца еще не родившегося ребенка и гражданина созданной в огне артобстрелов молодой Донецкой Республики. Хлопец пошел защищать свою Родину. Сам. По велению собственной совести…
Гоша поведал Саше:
- Я мотострелок. Доброволец. У меня хронический гастрит – и бах! – осколок в желудок. Операция будет, может, излечат. Врачу сказал – он: «Учтем». Если комиссуют, женюсь. Подруга ребеночка ждет – некуда больше женихаться. Представляешь – оказалась невинная. И с первого раза залетела. Такие дела, брат…
Рассказал о родителях и друзьях. Все пока живы и здоровы, даже не ранены – он единственный. Впрочем, они не воюют. Уйти на бойню – это его выбор. А также – умирать, быть калекой… какая судьба выпадет… Ко всему готов