Клуб любителей исторической прозы ⇐ Общелитературный раздел

[santehlit]

- Да. В свое время на все вопросы вам будут даны ответы в учреждении, которое я представляю. Ответ, полученный несвоевременно, не дает удовлетворения.
- Чому російською?
- Разумею еще латышский. И поведаю так – проводится спецоперация, за срыв которой вас крепко взгреют. Больше я вам ни слова не скажу – звоните моему начальству или пропускайте.
Начальник патруля перешел на русский:
- Хотите отмолчаться? Я считаю: молчание – это способ говорить неправду.
- Молчание и есть молчание. Оно золото. А язык дан человеку, чтобы скрывать свои мысли. Вы меня остановили и пытаете на дороге, потому что вам скучно?
- Не совсем. Вы едете в прифронтовой зоне при свете фар. А ведь есть приказ… И прошу вас немедленно погасить все огни в машине и фуре.
Арпа исполнил, а Саня сзади продублировал.
- Я могу ехать? У меня задание, и не с вами мне его обсуждать.
- Что у вас в фуре?
- Идите к черту! Другие вопросы есть? Верните удостоверение. Предупреждаю – как только перегнете палку, у меня появится повод для плодотворной работы лично с вами. А я злопамятен…
- Вы куда следуете?
- Скажу – в Харьков. Хотя вас это абсолютно не касается.
- Прошу вас до Харькова свет не включать. Или встаньте к обочине и ждите утра.
- Ладно я понял, - сказал Альгимантас и протянул руку за документами.
А патрульный не понял и крепко пожал его ладонь.
- Слава Украине!
- Героям слава, - ответил Арпа без энтузиазма.
Вернув документы и козырнув, патрульный на прощание сказал:
- Война началась неблагоприятно для нас.
- Я бы не так сказал – пока москали имеют некоторое преимущество.
- Техники у них навалом. А сейчас людей подогнали. Но все войны везде и всегда выигрывались за счет ума, мужества и силы духа. Вспомните, как мы их прогнали от Харькова…
- И Киев не сдали, - поддакнул Арпа.
- Но там и не было большой молотильни. А вот под Харьковом да – мы дрались яростно, москали побежали…
- Но в конце концов, остановились и сейчас прут обратно.
- На войне, как на войне – вчера мы их, сегодня они нас. Москали сейчас выигрывают в темпе и качестве. Неплохо, однако, подготовились. Удивлять противника у них получается. Если Запад нам не поможет…
- Там хотят отделаться одними поставками, заставляя гибнуть нас.
- Это да. Но все же наемников стало больше. Вы, например. Или идейный борец с Рашкой?
- Натерпелись мы в свое время от них. Теперь линия фронта за свободу проходит на Украине. И я здесь…
- Да поляки ещё. А вот немцы, французы и англичане сидят по хатам. Американцам вообще запретили соваться в наемники, чтобы не провоцировать Путина на ответный удар.
- Кто-то едет! – прервал диалог второй патрульный.
- Не хотите ли глянуть, кто шляется в эту пору со светом по дорогам? – предложил любезно старший патруля офицеру СБУ. – И нам поддержка в случай чего…
- Волки всегда должны следить за делами овец. Для этого я здесь, - согласился Арпа.

[santehlit]

Второй патрульный, вскинув жезл, уже шел навстречу приближающейся машине, у которой были включены фары.
Машина остановилась, свернув на обочину. Свет погасили. К пикапу вместе с патрульным подошел молодой человек маленького роста с азиатскими чертами лица. Выглядел он немного грузноватым и даже рыхловатым, но только на первый взгляд. Круглое добродушное лицо располагало к себе. Только цепкие, внимательные черные глаза выбивались из образа провинциального увальня. Похоже, он мучился похмельем…
Посмотрев его документы, старший дорожного патруля:
- Полюбуйтесь, господин Арпа, сын крымских татар защищает Украину ночью на машине при свете фар. А в салоне баба осталась – да?
- Девушка, - пробормотал остановленный. – Мы просто проветриться ехали.
- Из Харькова?
- Да нет, тут село поблизости.
- Протокол будем писать?
- Вот все мои деньги, - беглый крымчанин протянул патрульному пачку российских ассигнаций.
Покосившись на СБУшника, старший патруля сунул её в карман.
- Прибора ночного видения нет? Тогда так – отгоните машину метров на 100 вперед, прижмите к обочине и ждите рассвета.
Арпа едва сдержал улыбку. На глаза надвинул ПНВ и запустил двигатель.
- Удачной охоты, Акела.
Дорогой ругался на латышском.
- Sasodīts! Sūdi! Karavīri, ihu māte Pakaļā...
А потом успокоился и начал придумывать, как можно больше принести неприятностей русским и заработать денег. Он начал мысленно прикидывать – от кого и как получить заказ на убийство. Воровство считал нудным и малоприбыльным ремеслом. Додумался до того, что не очень-то верит в версию Сергея о переезде беженцев из Донецка. А истинную цель этой поездке их «крыша» ему не скажет. Может, самому попробовать договориться с Александром – как и на чем погреть руки? Ведь в некоторых вопросах русские наивны как дети. А может быть, водителя «камаза» (по новой версии – русского шпиона) самого удастся завербовать в свои личные агенты?
Вскоре Арпа уже нахваливал себя за правильный ход мысли – везде и всегда думать надо о своем кармане. Как это делает старший дорожного патруля, остановивший его на дороге. Ведь он не только сотрудник СБУ, специалист особых поручений, он ещё и бизнесмен, ищущий выгоду везде и во всем…
Когда, наконец, поехали дальше без света фар, Готовцев вздохнул с облегчением, хотя и немного нервно. Ему казалось, что за не прошедшую ещё ночь он сильно постарел. И, похоже, виной тому были не возраст и обстанова нервная, а то, что он едет по вражьей земле и дышит её воздухом. Здесь все пропитано ненавистью к России, думал Саня.
Два цвета у флага Околицы: желтый – измены, голубой – надежды. Так они и живут – одни с надеждою, другие с ненавистью. Пойди разберись – кто тебе брат, а кто кастрюлеголовый попрыгунчик…
Однако строки Пушкина, пришедшие в голову поначалу: «В одну телегу впрячь неможно коня и трепетную лань» к ситуации не подходили. Кого-то надо убивать. Война – это правильный выбор Путина.
Как понять Санины отношения с ГРУней? Законченный нацик – это ясно, но ведь слово сдержал. Пока операция развивается более-менее удачно именно благодаря ему.
Похоже, за деньги ГРУня и мать родную продаст. Но это же надо знать, либо проверить, рискнув собственной жизнью.
Загрузив фуру мебелью в Донецке, Саня отдал себя на откуп ГРУненой совести. А теперь понял, что это категория ни при чем – дело все в бабках. Вон и СБУшник помогает врагу за десять штук баксов. Хотя нет – какая помощь! Альгимантас Арпа отрабатывает обещанные мани. Кто платит и за что – ему не важно.

[santehlit]

Работа мысли продолжалась весь остаток пути. Подъезжая к Харькову, водитель и пассажирка «камаза» были в таком состоянии, что обращали на пригород, погруженный в полумрак, не больше внимания, чем на небо, светлое от луны и надвигающегося рассвета.
Кажется, Саня перенервничал. Сказалось это на слухе и речи – часто Олю переспрашивал, а сам говорил громче обычного.
Подъезжая к блокпосту города (фары уже включили), Готовцев чувствовал себя дерганным и нервным. А Оля была полна адреналина и боевого задора. Она процитировала кого-то откуда-то, хлопнув Саню по плечу:
- «Надейтесь до самой последней минуты, и надежда принесет вам удачу»…
Когда военные с блокпоста подошли к «камазу» вместе с Арпой и потребовали показать груз, Саня со свистом втянул воздух. А когда открывал фуру, не дышал и старался на хохлов не смотреть. На душе было тяжко – он боялся, что совсем растеряется и совершит смертельную ошибку.
Глянули на мебель – внутрь не полезли.
Потом Арпа ушел с вояками в будку и потянулось томительное ожидание.
Вслед за рассветом погода начала портиться, и к восходу солнца небо затянулось тучами.
- Сколько можно ждать! – нервничала Оля.
- Смотря чего, - буркнул Саня, кривясь гримасой. – Если смертушки, то пусть не торопится.
- Не о том мысли-то, не о том, - Ольга покачала головой.
Но Сашу нагловатый вид солдат Харьковского батальона территориальной обороны нервировал до невозможности. Закусив губу, он пытался унять биение сердца – слишком живое его воображение рисовало стволы их автоматов направленными прямо на него. Руки тоже подрагивали от волнения.
Впрочем, волновалась и Оля.
Тревоги её были Сане вполне понятны – среди земляков Харьковского тербата запросто она могла встретить знакомых. А то и мужа бывшего – хотя он где-то в нацбате служит, на передовой.
Операция в самом начале, а диверсанты уже испытывают моральные потрясения. Что будет дальше?
И пришла тут Сане отвлекающая мысль – нацики бьются на смерть, потому что они мотивированы. Пусть деньгами, но мотивированы. А он не знает за что умирать, потому и боится безносой…
А Ольга…
Вот куда Арпа пропал? Наверное, что-то пошло не так. Перехвалил он латыша: как говорится – сглазил!
Предчувствие неприятного развития дальнейших событий заставило Сашу взяться за руль. Как будто конец уже близок, а ему захотелось уйти в вечность, занимаясь любимым делом. Уйти красиво и ярко, как жил. Например, завести-разогнать «камаз» и передавить всю эту бандеровскую сволочь в будке…
Живо и ярко представил машину слоном, резвящимся на развалинах посудной лавки.
Обстановкой прониклась Оля.
- Представляешь – и бежать-то некуда. Хотя я знаю город.
- Панике не поддаваться! – отдал приказ Саня. – Ещё неизвестно, кому умирать сегодня, а кому завтра.
Оля посетовала:
- Сколько жизней украинских и русских унесет эта трижды никому не нужная война?

[santehlit]

- Ну, не скажи так! А мама твоя воевала? За что убили её в Донецке нацики из нацбата?
- Ненавижу! – Оленька сжала кулачки.
- Тяжела доля русского человека – хочется жить по справедливости, но только вот не всегда получается.
На личике Оли появилась улыбка.
- А может быть, по глоточку? Во фляжке осталось немного спирта. Я берегла его для медицинских целей.
Готовцев выпустил клуб сигаретного дыма и кивнул головой – согласен, мол.
И они глотнули обжигающей жидкости, надеясь, что она поможет снять стресс и без страха отдаться своей судьбе.
Саню румянец одолел и игривое настроение.
- Может, в спальник? – и ну её нахрен, больную Околицу! Займемся любовью…
Олю, кажется, не пробрало. Не очень-то оптимистично ответила на предложение:
- Ладно, если выживем, будет тебе любовь.
М-да, любовь… Сожительствуя в одной кабине не первый день, молодые люди могли по пальцам, не снимая ботинок, пересчитать моменты близости – все дела, дела, дела…
Ладно. Другие мысли, которым Саня усмехнулся горько.
Воистину ни один благородный порыв не остается безнаказанным. Но самым обидным было бы то сейчас, что тербатовцы Харькова выйдут из будки блокпоста и покажут «чьи в лесу шишки» - буднично его арестуют, не дав возможности даже сопротивляться. Может, пистолет, предназначенный для телохранителей пана Туркеева, достать и дать Оле сбежать?
Саша убеждал себя, что не боится смерти, но сидя рядом с девушкой, ставшей ему родной, он прекрасно понимал, что не имеет права сейчас умереть. Но что делать? – традиционный русский вопрос.
От выпитого настроение менялось волнами.
Временная слабость прошла – пришла злость на себя. Судьба продолжает кидать кубик, а что выпадет на долю Сани и Оли, им придется расхлебывать.
- Не знаю, что у них там происходит, - Готовцев мрачно кивнул на будку блокпоста, - но долгое отсутствие Арпы мне не нравится.
Эта получасовая пауза в развитии событий истрепала все нервы. Похоже, не свечку в церкви придется ставить, а ответствовать за свое земное поведение лично Богу на небе или дьяволу в Преисподни.
- Похоже, Арпа наш не латыш, а эстонская гончая, - ворчал Саня.
Ворчала и Ольга:
- Откуда ты знаешь, что у них происходит? Давай я схожу и посмотрю.
- В кабине на тебя смотрели мельком, а появись ты в дверях, кто-то может и опознать.
- Ну и что? Скажу к свекрови в Одессу переезжаю.
- А мебель откуда? Из Харькова? – въезжая через блокпост в город. А если латыш наш другую легенду придумал, вы сразу же оба «спалитесь». Сиди уж, не дергайся. Инициатива, она того – наказуема… А Арпе я при случае рожу набью – поди чаи распивает, забыв про нас.
Ольга подумала и согласилась.
- Недолго мы с тобой балаганили, Саня, в этой кабине, теперь, кажется, дело идет к концу – давай поцелуемся на прощание…
Другой способ отвлечься – Оля затеяла полемику о боязни.
- Абсолютно бесстрашный человек – это кандидат в психушку. Во-первых, страх есть у всех. Это примитивная биология – поэтому бесстрашных не бывает.
- В книжках начиталась, библиотекарь, - хмыкнул Саня.

[santehlit]

- А хоть бы и так! Ты, наверное, не знаешь, что говорил прусский король Фридрих Великий: «Солдат должен бояться палки фельдфебеля больше, чем пули врага».
Саня отстаивал свою позицию:
- Организм сам порождает и сам же борется с чувством страха – никакие «примочки» не помогают. А непобедимость России именно в стойкости её солдат – против страха смерти не помогает никакой патриотический треп. Нам можно всыпать сильно и больно, но победить невозможно, потому что мы никого не боимся, а умираем красиво…
- А монголы? – ехидно спросила Оля. – Они Русь победили и триста лет с неё дань брали.
- Так то с Руси, а не с России. И Русь-то была Киевская – о чем-нибудь говорит? А Россия – Петровская, с третьего Романова все началось: мы стали империей. И кстати сказать, Россия входит в тройку стран, куда с вооруженной рукой лучше не соваться – установлено исторически.
- А ещё две страны?
- Вьетнам и Афганистан – там кто только зубы не обламывал.
- Откуда познания, мой милый?
- Люблю исторические книжки почитывать.
- Ты знаешь, - сказала задумчиво Оля, - я теперь понимать начинаю, что такое страх умереть. И если его перешагнуть, то многого можно добиться. Не зря ведь говорится – трус умирает каждый раз.
И Саня тоже философски:
- Насмотришься на Околицу и сразу захочешь сделать Россию лучшей страной для жизни. А всех, кто будет нам мешать, мы просто сметем в урну истории…
Арпы все не было.
Выпили ещё по глотку обжигающей жидкости.
Вот тут Олю и зацепило – заплетающимся языком:
- Слушай, а у нашего «камаза» девиз есть?
- Что значит «девиз»?
- Ну, как в «Двух капитанах» - бороться и искать, найти и не сдаваться!
- Да я как-то не думал.
- Я предлагаю: «Бей своих, чтоб чужие боялись!»
- А где и когда мы били своих?
- Латышу ты морду хочешь набить…
- А когда это он стал своим?
Обоюдно напало желание поговорить.
Саня без перехода спросил:
- Как ты думаешь, нам за Турчинова дадут ордена или медали? Мне кажется, наград ДНР мы заслужили честно.
- Ну да, ну да… Как хохлы говорят: «Не кажи гоп, поки не перескочиш». Ты сначала вернись – живым, не потресканным. Путь-то ещё не начали. А награды дают за доблесть воинскую в бою…
- А если я из пистолета расстреляю всю охрану Турчинова – это не доблесть по-твоему?
- Ну, ладно тебе… А мне за что?
- Я их половину только убью, остальных свяжу и дам тебе пострелять – зря что ли училась?
- Вот так прямо с девочкой пойду и начну шмалять. Ты ещё ребенку предложи…
Короче, треп полупьяный …
Как говорится, докатились. Или нет. Досиделись в «камазе», дожидаясь путеводителя…
- Ой, Санька, что натворили мы – напились!

[santehlit]

- Берем себя в руки. Глубоко дышим. Думаем о задании…
Через минуту:
- Мне тут пришла в голову интересная подлость. Эх, что же Арпы-то нет…
Альгимантас Арпа находился в этот момент в новом для себя состоянии духа – был взбешенным и растерянным. Увы, от новости, которую сообщили тербатовцы, ему волей-неволей пришлось осваивать новые оттенки чувств и эмоций. А казалось, они были прочно позабыты и оставлены ещё в детстве.
Самое забавное в ситуации, что он искренне считал себя латышом – гражданином независимой республики. Но докатился до Харькова слух, что американцы меняют доктрину. На помощь терпящей военное бедствие Украине приходит Польша, вступая в открытую войну с Россией, не как член НАТО, а как самостоятельное государство. Нападая первой на Россию и Белоруссию, она нейтрализует статью пятую Устава НАТО о коллективном противодействии агрессору, напавшему на любого участника Северо-Атлантического Союза.
За это харакири США разрешает Польше объединить под своим началом Украину и Белоруссию, страны Прибалтики – то есть воссоздать Речь Посполитую. Вот так независимые вроде республики от трепологии переходят к активным боевым действиям против России. А зная о её мощи, Арпа ни грамма не сомневается, что станет с его родиной в ближайшие две недели.
Не на шутку переполошился Альгимантас и, поглощая чай кружку за кружкой, напряженно слушал тербатовцев, рассуждавшим об этом событии с полунасмешками и без надежды на военный успех.
- Черт бы побрал этих американцев – кроят Европу, как захотят! – в украинскую мову вклинился русский мат латыша.
При этих словах один из харьковчан, понимающе усмехнулся.
- Мені раптом спало на думку, що американці награлися з НАТО і готові його кинути коту під хвіст. Вони тепер створюють потужний союз англомовних країн – США, Канада, Австралія... до них же Японія і Південна Корея... ще ваблять Індію. А Польщі кинули кістку, Річ Посполиту - і ЄС вам на допомогу!
Дальнейшая дискуссия велась уже вокруг этой мысли.
Арпа сидел, надувшись чая, и угрюмо думал – мир становится на уши; прав, как всегда, Путин: гегемона надо менять.
Что будет, что будет… А все же надо признать – он, Альгимантас Арпа, вполне неплохо пристроился в украинском СБУ: не в окопе торчать. Надо только родных предупредить – тикать на Запад немедля. А остальные? Каждый спасается по возможности.
Теперь оставалось только гадать – чем русские ответят на создание Речи Посполитой и вступление в войну новых участников? Они не торопятся Киев брать – день за днем перемалывают технику НАТО и ведут счет убитым нацикам, очищая кровь украинскую…
Наконец Арпа вышел из будки, подошел к своему пикапу и махнул «камазу» рукой – следуй за мной.

На пути в Одессу

О господи, насколько же сильно мир любит войну.
/Т. Линч/

Оставшись один на один с дорогой, Саня повеселел, но и заметно нервничал без покровителя СБУ. Поймав на автомагнитоле Радио Киева, постигал мову.
Оля купила в Харькове мобильники и несколько свежих газет. Теперь, наладив двустороннюю связь между аппаратами, сообщала новости Незалежной Околицы.

[santehlit]

Выехав далеко за город, перекусили в трактире у обочины и, поставив машину на стоянку, легли отдыхать – ночь-то без сна прошла.
После двухчасового забытья Саня успокоился и уже не напоминал нервничавшего последние два дня человека. Он лежал на сидениях, а Оля в спальнике. Услышав, что она проснулась, затеял байку.
- Поехали мы как-то с братом на рыбалку. И, как обычно, мне повезло – вытаскиваю золотую рыбку…
Оля откинула занавеску и показала смеющееся личико.
- Ну?!
- Ну, естественно, с ней – три исполнимых желания за свободу. Я попросил удачу в дороге. Глеб – здоровья жене. Что с третьим делать? Думали-думали… Рыбке в воду пора. Взмолилась она: «Отпустите – буду должна». Любимая, этот долг тебе передаю – проси, чего хочешь.
- Хочу чтобы Кристина была со мной! – Оля зажмурила глаза.
Саня за руль сел.
- Хочешь дочку? А кому лежим? Погнали в Одессу!
Весело выматерившись, Александр Готовцев, ненавидевший безделие в дороге больше запора и поноса, вместе взятыми, дал по газам, выезжая на трассу. За рулем в дороге он сам за себя, и не нужны ему командиры.
Из спальника вылезла Оля. Усевшись рядом, продублировала новый боевой клич экипажа: «В Одессу!»
Со скоростью девяносто километров в час по трассе летела не просто фура, а коллектив, имеющий конкретный мотив поскорее прибыть в город у Черного моря.
С криком: «Песец всему!» обогнал Саня шведский грузовик «Вольво».
- «Берсеркер» за рулем, – констатировала Ольга.
Не скоро к Сане вернулась обычная дорожная апатия. Он закурил и стал сосредоточен.
Теперь ехал гораздо медленнее, но неотвратимо, как бронепоезд по железной дороге.
Оля решила – пора и надо поговорить.
- Слушай, что на тебя находит? – то материшься и рвешься куда-то, то мрачен, будто готов заплакать. Ты ещё не изжил свой страх?
- А что, сильно заметно?
Саня теперь совсем успокоился – вполне достойный противник в полемике – и разборка обещала быть серьезной.
- Сильно, Сашенька, очень. Так сильно, что мне порой кажется, думать ты отказываешься совершенно. А мы ведь разведчики, а не налетчики. Соображаешь? А если патрульные остановят? Ты и балакать-то на мове толком не умеешь. И по законам военного времени тебя пристрелят у борта фуры, а я что буду делать?
Помолчали. Успокоилась Оля.
- Ты куда погнал-то? Какими мотивами руководствовался?
- Разминка перед долгой дорогой. Теперь до Одессы руля не оставлю – на одном духу, так сказать. И спаси нас, грешников, Бог…
Втягиваясь в работу, Саня все более соответствовал себе самому прежнему.
Через час, облегчив душу в полемике, Готовцев уже насвистывал что-то легкомысленное.
На крейсерской скорости семьдесят километров в час фура «камаз» двигалась на юг. За окнами машины бескрайние лесостепи Днепра. Все тихо и сонливо кругом. Какой же приветливый вид! Это тебе не Донбасс, изрытый бомбежками.
Война где-то рядом, но пока не слышна.

[santehlit]

Грохот взрыва и упругая воздушная волна прокатилась по трассе в тот момент, когда Саня задумался над вопросами – где же дорожные патрули? кто же нас остановит? Сбросив скорость и вертя головой, силился понять – кто, откуда, зачем?
За поворотом увидели место взрыва. Машины старались проскочить мимо, но кто-то таки останавливался. Тормознул и Саня, пытаясь понять, что здесь произошло.
Воздух пах кислым дымом. Кто-то в голос орал на обочине. Горел «мерседес» развороченный взрывом. Да это же покушение! Взрывчатку где-то подложили, а на дороге ахнули. Такая война, блин!
- Ну, чего ты? Поехали! – тормошила Оля.
- Кастрюлеголовые сами своих мочат!
- Счеты сводят под шумок.
Среди дымящихся обломков на асфальте лежало два изуродованных тела. Помощь им уже не требовалась. Зато два пассажира встречной машины, пострадали от осколков. Вот один из них и кричал от боли. Их автомобиль с выбитыми окнами и спущенными колесами уткнулся в кювет.
Проехали место взрыва.
Фура «камаз» стала набирать крейсерскую скорость. А Саня итог подвел:
- Хочу русским матерным языком сказать по поводу – ну и куй с ними, кастрюлеголовыми!
- Так им и надо! - раздался рядом взволнованный женский голос.
- Душа моя, как ты переносишь кровавые зрелища?
- Нормально.
А часа через два случилось несчастье уже с Сашей и Олей.
Их остановили трое военных с автоматами – больше похожие на дезертиров, чем на дорожный патруль. Втиснулись в кабину, вытурив Олю в спальник. Приказали свернуть на проселок – и лесами куда-то.
Остановились на заимке глухой.
- Що в фурі везеш? Відкривай! – потребовал самый матерый.
Пришлось открыть.
Крайним стоял шкаф платяной. Забравшийся в фуру открыл его и стал выбрасывать на траву платья, юбки, жакеты, брюки…
- Это что, обыск? - спросил Саня.
От кабины раздался визг Оли и крик истошный её:
- Что вы делаете, сволочи! Саша, Сашенька, помоги!
Готовцев рванулся к кабине, а в спину:
- Біжи-Біжи до своєї повії, москаль. Зараз її зроблять шльондрою, а потім тебе. А потім вб'ємо і машину твою заберемо.
И тут в Сане сработала гэбэшная выучка – бить первым надо самого сильного.
Он вернулся к дверям фуры, на ходу доставая из карманчика брюк нож с рукояткой виде гробика и мобильным кинжалом. Когда он обозначился, Готовцев метнул оружие в своего противника.
Кинжал пробил грудную клетку дезертиру в районе сердца.
Тот вздрогнул, хрюкнул, выронил юбку из рук и сам выпал из фуры, ткнувшись мордой в траву.
Когда Саня перевернул его, он был мертвее покойника. Тем не менее, завладев ножом, Готовцев перерезал ему глотку – кровь не пульсировала.
Насильники затащили Олю в избушку, сорвали одежду, толкнули в кровать.
Один прихватил шею девушки в удушающий прием под локтем. Теперь она, задыхаясь, хрипела и сучила ногами.
Второй насильник разнагишался и надвигался в полной боевой готовности на беззащитную девушку, со спины очень похожий на медведя – лохматый и синий от наколок.