Издать книгу ⇐ Общелитературный раздел

[santehlit]

- Если убедительно говорить, то непременно сработает.
- Да, действительно – мол, земля хорошая, плодящая и без брани достанется. Всякий польстица – дареному коню в зубы не смотрють…
- Кто же на переговоры пойдет?
Синбад:
- Ну, я, наверное – мне же грамотку дали.
Вестгар:
- Грамотка на подателя – сам же читал. Может, с ею Ядвигу послать – она изворотливей и в чародействе успешна.
Та с лукавой улыбочкой:
- О, как! Старенькую бабушку не жалеют…
Тимур:
- И я с вами невидимый пойду. В случае чего – пригожусь…
Наговорившись, отчалили. А пристани большого города жили своей жизнью – здесь ни на миг не прекращалась работа.
Плот шел себе к намеченной цели, по прямой пересекая море. Путешественники занимались своими делами. Синбад среди детей…
Потешные спиногрызы! Взрослые головы ломают, как германцев перехитрить, а им дела нет – играют, общаются меж собой и всегда смеются. Только девочка, из Корсуни прихваченная, смотрит на него взрослым взглядом. Не улыбнется. Черты лица кого-то напоминают.
Она словно почувствовала, о чем думает этот взрослый человек, притихла. Нахохлившись воробьем, исподлобья наблюдала за капитаном.
- Тебя Седавой зовут? – спросил Синбад.
- Назвали, - прозвучал ответ из маленьких уст.
- А как твою маму звали?
- Не помню. Не было её.
- Как это не было? У всех мамы бывают. А про отца что знаешь?
- Ничего.
- Давай, Седава, я буду твоим отцом.
- У тебя же есть Жасмин.
- Жасмин уже большая. Она замужем и скоро сама станет мамой. А мне нужна вот такая кроха, которую я бы мог назвать дочкой. У нас с тобой волосы одного цвета. Иди ко мне…
Маленькие ручки обвили шею Синбада. Детское тельце прижалось к груди капитана…
Король готов Аларис отмечал рождение своего первенца, нареченного Свартом. Начали с утра. После полудня шум прославлений в адрес короля, королевы и их наследника уступил место утолению голода. Через весь огромный лагерь поставили наскоро сколоченные столы – скамей вовсе не было.
Запеченные в ямах туши животных разрубали на части, разрезали на куски и укладывали на столешницы – с них угощались мужчины, женщины, дети и старики. Хмелящие напитки лились рекой. На опустевших столах вслед за говядиной появляются вертела с нанизанными на них зайцами, фазанами, гусями, утками, каплунами… зажаренными на кострах.
Готы, едва переводя дух, усердно работали челюстями. Пиво, брагу, вино черпали из бочек огромными кружками. А по нужде ходили недалеко…
Но не хлебом единым, как говорится… Дудочники и рожечники своей игрой старались повысить градус веселья.
Король Аларис поощряет:
- Жрите, пейте и пляшите. Через десять дней будьте готовы идти на Царьград!
Взвыло огромное море людей и разразилось ревом.

[santehlit]

- К ногтю кесаря прижать!
- В распыл его легионы.
- Слава нашему королю!
И вдруг в разгар веселья:
- Государь, византийских лазутчиков поймали.
- Ведите сюда, я их сам допрошу, - сказал Аларис, запрыгнул на стол и уселся на нем, втянув свои ноги под седалище.
Привели Синбада и Прошку в византийских нарядах. Мальчишка смотрел волчонком на разгулявшихся готов, а капитан поклонился учтиво:
- Великий король! Мы к тебе не лазутчиками в лагерь пришли, а посланцами великого кесаря. Византийский император преподносит подарок твоему новорожденному сыну Сварту.
Новый поклон, и Синбад протянул грамотку, выданную ему в Царьграде. Свиток передали королю. Аларис повертел её так и сяк, сумел развернуть, но не смог прочитать.
- И что тут? Чему радоваться-то?
Капитан, сделав шаг вперед и гордо подняв голову:
- Великий кесарь Византии дарит твоему сыну Сварту в пожизненное владение свою провинцию Тавриду.
- Тавриду? Что это? Где она?
- Там, - Синбад указал на восток. – Благословенная и плодородная земля, замечательный климат, огромная территория Византийской империи теперь принадлежит твоему сыну.
Интересно девки пляшут! – на лице у Алариса написано. – Он на империю войной, а она ему подарки шлет. С чего бы вдруг?
- Ты – грек?
- Я – перс, но служу росскому князю.
- Пойдешь с нами – Тавриду покажешь.
- А как пойдем – сушей или морем?
- Как короче?
- Морем, конечно.
- Морем пойдем. Ты ешь, пей, веселись – за тобой мои вои присмотрят. И не вздумай хитрить…

10

После недельного пьянства закрутились, завертелись действия в лагере готов. Производимые телодвижения не оставили сомнений византийским разведчикам – германцы готовятся к походу через море: валят деревья, вяжут плоты; по реке прошвырнулись, плавсредства собрали все, которые нашли. Только куда они собрались? Не спокойно на душе – силища-то окаянная.
Уже месяц Синбад живет послом в стане у готов в устье Истра. Истосковалась по нему Седава, не знавшая матери и обретшая вдруг отца – тот прежде надолго не оставлял её. Слезы сами по себе лились из глаз, и никто утешить девочку не мог.
На плоту и в Тереме стало непривычно тихо – все оставшиеся в тревожном ожидании. На берегу рискуют жизнями – Синбад, Прошка, Тимур-невидимка и Болтун в облике стрижа.
В Царьграде тоже с тревогою ждут вестей, не предпринимая никаких действий – удастся ли персу-миротворцу отвести беду от Византийской империи? Лазутчики докладывали – подобрался посол к самому королю готов: Аларис с почетом его принимает. Согласился морем идти – но куда?
А для Прошки время патокой потянулось. Он вроде как посыльной при византийском после, но из лагеря не выпускают. Тоска…

[santehlit]

Но однажды… Перед самым восходом солнца, когда над морем всплыл отсвет золотой ауры, в становище готов затрубили рога. Разом всколыхнулся огромный лагерь – началась посадка людей на плоты и прочие плавучие средства. Грузились и выходили в море, грузились и выходили… А там вязались в одну вереницу. И самый толстый канат к плоту Заветного Терема – он поведет караван в Тавриду.
Когда погрузка закончилась, и готы покинули Истр, ночь вступила в свои права, накрыв покрывалом спокойное море. Большая красная луна, видимо к завтрашней ветреной погоде, поднялась на небосвод, и звезды россыпями драгоценных камней засверкали. К морю начал прилипать туман.
- Мне надо вернуться на плот, - сказал Синбад королю готов. – Ведь я капитан, и без меня никто не вычислит правильный курс.
- Ты и посол, и капитан… - недовольно ворчал Аларис, уже считавший византийского посла самым интересным собеседником, с которым нелегко расставаться.
- А ещё я купец и миротворец. Меня властители стран призывают тогда, когда нужен мир, а не война. Обживешься в Тавриде, не поладишь с соседями, но войны не захочешь – зови меня.
- А где обитаешь ты?
- В Тереме, вот на этом плоту. А в каких землях искать меня, будет знать киевский князь.
- Хорошо. Плыви на свой плот. А мальчишку оставь. Он вернется к тебе, когда мы достигнем Тавриды…
Седава проснулась, открыла глаза, прислушалась к шуму на палубе, доносимому в распахнутое окно светелки Терема. Простоволосая, в одной рубахе до пят, выскочила из покоев, сбежала по крутой лестнице вниз, потом по ступеням крыльца и попала в объятия Синбада.
- Папка!
Слезы, теперь уже радости, потоком хлынули из глаз.
- Ну-ну, перестань. Я же вернулся. Вот Прошку оставили готы заложником. Но с ним Тимур невидимый и, надеюсь, Болтун. В Тавриде они к нам вернутся – так мне обещал сам Аларис. Караван тронулся. Пойдем-ка, я тебя спать уложу.
Седава хоть и маленькая, но все понимает. Войны не будет. Готы заселят Тавриду и успокоятся. Ох, и умный же у неё отец! Все рассчитал, всех уговорил. Голова! Теперь Тавриды достигнем и поплывем дальше, в Сурожское море – так папка сказал!
Уложив малышку в кроватку, Синбад сам прикорнул рядом – зад на стуле, а голова на подушке. А когда проснулся – ночь на исходе. Утро скоро. Рассвет.
Вышел на палубу. У буксирного троса Корней и Вестгар.
- Вот я говорю, капитан, утащить их подальше в море и трос обрубить – пусть болтаются, пока буря не приберет к чертям или с голоду не передохнут, - Лютый предложил.
Синбад головой покачал.
- Там наши остались. Да и германцы тоже люди, нам доверившиеся. И потом, подлость – разве это по-росски? Вера славянская того не желает.
Промолчал Вестгар. Устыдился Корней …
Наступило утро. Хорошо-то как! Солнце пьет туман, оседающий на воду. Ветерок подул с запада, подгоняя флотилию. И нет никаких забот – плот идет себе и идет, тянет за собой караван, в котором люди жаждут новой земли…
И не будет войны! Можно до старости дожить. Люди ведь долго призваны жить.
А Синбад торопился, через Жасмин и Заветный Терем подгоняя плот. В сложившейся ситуации он больше верил королю готов Аларису, чем киевскому князю Святославу. Тому ничего не стоило на лодьях с дружиной напасть на беспомощный караван и всех утопить…

[santehlit]

Горы Таврические увидали под вечер. Ещё ночь пути и они будут на желанном берегу. Ветер в спину задувает и флотилию подгоняет…
Уже на следующий день Прошка попал в крепкие объятия друзей, за ним Тимур и Болтун, который пожелал почему-то вновь обрести облик ворона.
Синбад сердечно простился с Аларисом. Король подарил ему священный браслет, обладателю которого, по его словам, каждый гот окажет содействие в любой ситуации.
Когда обитатели Заветного Терема встали у борта, прощаясь с берегом, приютившим переселенцев, капитан негромко сказал:
- Знаете, как киевский князь Святослав назвал наше плавучее пристанище – «Миротворец». Будем и мы его так величать.
Всем понравилось.
Еще долго в ночи удаляющийся берег светился тысячами огней готских костров, на которых новые хозяева этих земель готовили себе пищу. Наверняка, там было весело – говор и смех, пляски и возлияния; ведутся речи о далекой, оставленной Родине, долгом походе и чудесном плавании через море…
Далее дни проходили ни шатко, ни валко. Огибая Тавриду, «Миротворец» шел в Сурожское море. А его прошли, не заметив как. И вот уже под плотом река со встречным течением.
- Греки называли её Танаис, - пояснил многомудрый Синбад. – Далеко течет, но протоки с него на Итиль нет. Как будем перебираться – по суху или по небу?
И тут же стал уговаривать:
- По суху, если даже колеса к плоту приделаем, ехать нельзя – много слишком препятствий: и холмы, и овраги… печенеги те же. По небу в мгновение ока – раз и там.
- А давайте попросим Заветный Терем медленно над степью пролететь, - подал голос карлик Чертик. – Интересно же посмотреть, как тут все устроено. Подышим ароматами здешних трав. И желательно днем…
Ейбо, мальчик наивный! А годов ему сколько?
Фух! Взлетели. Все к бортам кинулись – вниз поглядеть.
- За малышами смотрите! – беспокоится Луша. – Чтобы с плота не попадали бестолковые.
Синбад капитанским голосом:
- Ну-ка, все на веранду! Отсюда тоже неплохо видно.
Со скоростью плота в реке летели над степью целый день. Ночь наступила – полет продолжается…
Только забрезжил рассвет, как птичий народ, на борта усевшись, затянул свой концерт – радуясь жизни, встречает восход Ярила.
Летели низко, рискуя подставиться под стрелу случайного печенега. Впрочем, Заветный Терем своих обитателей бережет. Да и кочевников не видать – одни идолы каменные на курганах.
Но Синбад все равно переживал. Обошел по бортам «Миротворец», осмотрел все внимательно. Жаворонки и прочие птахи его не очень-то испугались – перелетели с борта на борт и снова поют-заливаются. Детей разбудили – пора вставать…
Это только видимость, что степь однообразна без конца и края. Там овраг заросший чернеет, тут колок березовый… могучими тополями закрыто русло худенького ручейка. А вон тропинка в траве просматривается – к водопою она. И целое стадо сайгаков туда направляется…
Вечером у камина Синбад рассказывал:
- Город-крепость Итиль и столица Хазарского каганата расположен в устье реки Итиль. Вера в нем иудейская. И главенствует над народом Великий Каган. Это главный центр работорговли в здешних краях. Караванные пути через него идут из Китая в Византийскую империю, из Багдада в Булгарское царство и дальше в росские земли. Главное занятие у хазар – торговля. Я не видел хазарских полчищ – только вооруженных охранников караванов с товарами. А они себя сами считают великой и могучей империей. Да и пусть себе. Надо отдать должное их преданности своей вере в единого Бога. Ради неё хазары готовы на любую крайность. Чистый и расчетливый ум обитателей Итиля заставляет соседей-кочевников уважать и бояться их. А вот князь Святослав прислал кагану последнее предупреждение и грозит наказанием за работорговлю…

[santehlit]

- Ничего себе! – удивился Прошка.
- То-то и оно. Не простой народец хазары!
- А может, нам так и прилететь в город Итиль по небу? – предложил Корней. – Почитать будут, как богов.
- Не стоит обращать на себя внимание. Мы купцы – так и прибудем. Выкупим полонян и вернемся на Россь…
Золотистый круг солнца завис над чертой горизонта, вот-вот готовый сойти с небосвода, когда показалось речное русло и сверкнула вода, отражая лучи. Из камышей стали взлетать утки, едва плот завис для приводнения. И птахи примолкли.
- Ты смотри-ка, пять днев летели, ни одного кочевника не видали, - подвел итог перелета Корней. – Куда подевались?
- В Тавриде, наверное, с готами бьются, - предположил Вестгар.
- Или в набегах на наши земли, - сказал свое слово Синбад.
- А скот-то куда? – недоверчиво Лютый покачал головой.
Впрочем, разговор этот никчемушный.
Появилась Ядвига в одной сорочке.
- Капитан, приткни плот к берегу – искупаться охота.
- Не страшишься, милая, водяного? – беспокоился Корней Лютый.
- А пусть только сунется. Схвачу за причинное место и на «Миротворец» закину – воспитывать будем.
Вслед за ней и другие красавицы спустились из Терема в сорочках. Детишки запрыгали:
- Купаться! Купаться!
Пришлось ткнуться к берегу. Болтун взлетел на конек – стражем обозревать окрестности. Чистюля вдоль борта ходит поглядывает. Её Бим и Бом тоже с ребятишками в воде бултыхаются. Мужчины не спешили – места незнакомые. Пусть ребетня нашалится – потом уж они.
Знали уже путешественники, что морская вода исцеляет болячки тела, а речная – несет очищение душе.
Пока мужчины купались, а женщины и дети переодевались в Тереме, на плот под недовольное ворчание Болтуна: «Хрррена пррриперррся?» опустился журавль. На длинных тонких конечностях походил, хозяйски все осмотрел, на борт скакнул от набегающих козлят – с него в воду бултых и был таков.
- Удачным будет наше плавание, - предрекла Ядвига.
«Миротворец» направился вниз по течению. Над головой бесконечная синь неба. Берега в камыше, тальниках, приютивших множество птиц. Красиво все смотрится и легко дышится. Поворот за поворотом раскручивается русло – куда приведешь, Итиль-река?
Конский топот на берегу. Девушка-степнячка, одна несется, обгоняя плот. Пронеслась вперед…
За очередным поворотом первое попавшееся на пути по Итилю селение – или стойбище? Есть глинобитные избушки, загороди для скота. И юрты тоже рядом стоят. А вот народу негусто.
Собаки брех подняли – видать, не рады гостям. Да Синбад и не собирался здесь чалиться. От греха подальше – как бы стрелу не пустили желтомордые ироды – прижал «Миротворца» к левому берегу. Лихая наездница стояла, держа коня в поводу. Рядом соплеменники – дети, бабы да старики.