Издать книгу ⇐ Общелитературный раздел

[santehlit]

Его увидели со двора. Самые рьяные обнажили мечи:
- Попался, проклятый перс!
Но все, кто бросился вперед, были отброшены неведомой силой у самых ворот и оказались на земле.
- Выходите, кто сердцем чист, - подсказал Синбад. – Кто злобой пылает, останется на дворе навсегда.
Постигнув смысл сказанного, кто-то заплакал-взмолился в толпе. Люди попадали на колени. Лишь один мальчуган то ли со страху, то ли из шалости вдруг пробежал через ворота. За ним испуганная мать:
- Ярик, постой! Куда ты?
И люди начали понимать – не всех сила неведомая отбрасывает назад. По одному, по двое начали выходить… повалили толпой. Лишь один хитрец с пустыми ножнами на боку, подхватив малышку на руки, сунулся в ворота и… Девочка удачно приземлилась на улице, а незадачливый воитель, пролетев через весь двор, грохнулся о стену свинарника и надолго затих.
- Дурак, - прокомментировал событие Тимур. – Кого вздумал надуть… магию!
Синбад не задерживал людей пафосными речами:
- Идите, идите… Вам от нас не будет неприятностей. Идите домой и живите в мире. Вы заслужили свободной жизни. А те, кто остался пусть томятся или меняются в лучшую сторону. В вашем селении больше не будут жить разбойники и убийцы.
Многие были растеряны. Кое-кто радовался счастливому избавлению.
Во дворе остались те, кто не смог пройти через ворота. Не помогли и попытки вылезти через забор. И прыжки с крыши строений на улицу оканчивались одинаково – неведомая сила отбрасывала их в пыль двора.
В конце концов, они и остались небольшим числом.
- У них есть надежда? – спросил Синбад по дороге к плоту.
- Надежда только и осталась – силу заклятия им не преодолеть никогда, даже хитростью. Но попытаться стать нормальными людьми они ещё могут.

7

Велика территория, заселенная россами – от Понта Эвксинского до Студеного моря, от отрогов Карпатских до Дикого поля. Из конца в конец вся покрыта непроходимыми лесами, болотными топями да окнами озер – и если бы ни реки, не было по ней хода.
На их берегах и ютятся славные города росские да селения малые, капища богов да погосты с останками предков. Рабства у россичей в эту пору, как такового, не наблюдалось – кажется, живи и радуйся привольной жизни.
Но по рекам широким и узким, далеким и малым не только купцы проникают с товарами, но и вороги злые – мурманы с Севера, литвины с Запада, византийцы с Юга и кочевники всех мастей с Востока. Грабят тати селения россов, города осаждают, требуя дани – угоняют в полон скот и людей. Так происходит из года в год.
Плывет плот на север…
Ранним утром вышла из Терема Скалка в длинной рубахе с вышитой поневой на поясе и в телогрейке без рукавов – приложила ладонь к бровям, вглядываясь в речную даль.
- Здрава будь, баушка! – окликнул её дежурный матрос.
- И тебе здоровья желаю, Вестгарушка, - напевно и вместе с тем со старческой хрипотцой в голосе, откликнулась старушка. – Все спокойно у нас?
- Боги хранят.
На перила крыльца прыгнул черный кот – подсунулся под бабкину руку, требуя ласки. Та погладила.

[santehlit]

- Знаешь, куда и как править?
- Сам плывет, - отмахнулся Вестгар. – Мое дело за округой смотреть, чтобы кто незваным не сунулся. Иль стрелу не пустил с горящей паклей в наш терем.
- И ночью зришь?
- Ночами-то самая страсть – ни зги не видать. Одна надежда на Чистюлю – та каждую тварь за версту чует и козлят своих к этому приучает. Да ещё боцман…
Витязь кивнул на ворона, истуканом застывшего на коньке Терема.
- Скоро Тверь будет?
- Вроде как – места узнаю.
- А я нигде не была. Как родилась в Зеленом Холму, так думала, там и помру. А вот гляди, как судьба поменялась.
Помолчали.
- Тебе квасу холодного принесть?
- Нет. Я от тумана и так продрог, а скоро уж завтракать будем.
- О чем хотела тебя попросить. Ты бы взял руководство над Прошкой. Совсем малый от рук отбивается – того и гляди убежит с Терема. Россь поглядеть ему, видите, хочется. А ты бы его ремеслу ратному поучил. В башку вбил, что негоже детей и баб оставлять без защиты. Разве мало напастей мы встречаем в пути?
- Мне, похоже, учить его нечему. Он и сейчас перетягивает на канате всех вместе взятых мужиков на плоту. Откуда-то сил набрался.
- Знамо откуда – Терем Заветный попросил.
- Так защитник наш не каждое и не каждому желания исполняет. Должно быть, Прошка свое заслужил. И я так думаю, если он нас покинет, то тоже не собственной волей, а по его приказу.
- Ну, дай Велес не случиться такому.
К полудню плот подошел к безлюдному и безлодочному тверскому причалу, некогда знававшему счастливые дни. В распахнутые настежь городские ворота видны остатки сгоревших строений. Дорога к ним от причала заросла травой.
К приткнувшемуся плоту подошел бывший местный смотритель – лысый старикан с остатками длинного клока волос на загривке.
- Чьи будете? Откуда-куда путь держите?
- Не узнаешь меня, Миродар? – спросил Синбад, улыбнувшись.
- Никак перс поганый? С твоей-то лодьи к нам чума и пришла. Опять вернулся?
- Ну, с лодьи-то, может быть, и моей, но не от меня. Не было меня там. И не было дум мор к вам слать. Должно быть, дорогой где подцепили лодейщики и к вам занесли. А сейчас в городе люди мрут?
- Да некому уж. Кто выжил, тот и живет.
- Ворота, гляжу, нараспашку.
- А кого нам теперь бояться? Нас сторонится даже беда.
- Воевода не выжил?
- Одним из первых почил.
- Чем-то мы можем вам помочь?
- А что вы можете?
- Дети есть беспризорные? Мы с собой их заберем.
- Походите, пошукайте – глядишь, кого и отыщите.
Чуть позже в каминном зале состоялось короткое совещание участников плавания. Предложение Синбада забрать сирот Твери никто не оспаривал. Но попросили Жасмин лично обратиться к Заветному Терему о защите от черной чумы города, его жителей и путешествующих на плоту. В ответ полыхнуло пламя в камине.
Все были довольны, и только боцману чертовски хотелось ругаться матом – еле сдержался. Детвора полезла купаться в чистую прохладную воду реки с песчаного берега, взрослые отправились в город на поиски беспризорных сирот, на плоту остались капитан Синбад и бабушка Скалка.

[santehlit]

Болтун, кипя возмущением, взлетел на конек Терема и во все горло гаркнул о своем несогласии с общим решением:
- Насрррать!!!
- …рать-рать-рать, - ответили эхом пустые окрестности.
На окрестности стоило обратить внимание. К вечеру солнце скрылось за окровавленными горами черных туч. Раньше времени стемнело, повеяло предгрозовой прохладой, вдалеке ударил гром.
Из города спешно возвращались миссионеры – кто с ребенком на руках, кто вел находку свою за руку… Прошка сразу двоих – не подвела охотника чуйка: раскопал в развалинах двух, умирающих голодом, близнецов трех годов от рождения.
Под детский визг сверкнула молния. Крупные, тугие капли дождя громко ударили по палубе, крыше и маковкам Терема. Зеленохолмские ребятишки, как юркие куропатки, разбежались по комнатам наблюдать за грозой – милое зрелище, когда за окном. Тверичане сбились в кучу и испуганно озирались, потому как женщины вдруг заспорили, с чего начинать – кормить или мыть пришлых детей.
Мужчины собрались в каминном зале обсудить итоги прошедшего дня и задачи на завтрашний.
- Ну что, семерых малышей мы спасли, - подвел черту капитан Синбад. – Я вами доволен. Завтра продолжим. Никто в городе препятствий не чинит?
- Какие припятствия? – буркнул Прошка. – Голодают они.
- Вот она, всегдашняя проблема горожан. Сельские жители в любой ситуации себя прокормят, а в городе все ремесленники и сильно зависят от торговли. Попрошу Жасмин обратиться к Заветному Терему за помощью. Поставим на площади котел с кашей, из которого все едят, а она не кончается.
Собравшиеся промолчали, соглашаясь, лишь Болтун буркнул:
- Обожрррутся нахрррен и перрредохнут!
Дни стоянки возле Твери пролетели быстро. Собрали всех сирот, которых нашли. Жителей от голодной смерти спасли. И двинулись дальше – путь лежал в Новгород.
Детвора тверская быстро обжилась на плоту и галдела не тише зеленохолмских. За порядком следил боцман.
- Порррву, живодррристики, нахрррен!
Его слушались, но не пугались – привыкли.
Жизнь на плоту и в Тереме вошла в обычное русло. Только Ядвига вдруг изъявила желание преподавать детворе на уроках некоторые колдовские премудрости в излечении ран и болезней – о травах, которые применяются, и наговорах.
В класс, где проводились занятия, она заявилась нарядная, как невеста.
- Доброго бытия, мальчики и девочки! – поздоровалась мелодичным голосом. Из её прекрасных глаз лучились интерес и доброжелательность. – Идемте на свежий воздух.
Они вышли из терема.
- Слышали об игре «куриная слепота»? Сейчас я вам её покажу. Все встали друг за другом, положили руку на плечо впереди стоящего и пошли след в след…
Все пошли по стопам Ядвиги вокруг Терема. Она что-то бормотала вполголоса.
- Ой, я ничего не вижу! – воскликнула одна девочка.
- Не отвлекайтесь, это временно. И руки с плеча впередистоящего не убирайте, а то останетесь на всю жизнь незрячими.
Обойдя вокруг Терема, ослепли все. Ядвига убрала с плеча руку сзади стоящего, отошла в сторону и с улыбкой наблюдала за плодами колдовства своего.
- Что здесь происходит? – спросил строго подошедший Синбад.
Боцман ему:
- За борррт слепощарррых побрррасать.

[santehlit]

А Ядвига улыбнулась:
- Не забыла ещё.
Дети дружно хныкали, но рук с плеч не убирали.
- Немедленно прекрати издевательства! – потребовал капитан. – А то я найду на тебя управу.
Боцман опять за свое:
- За борррт незрррячих, за борррт!
- Ладно-ладно, я сейчас, - засуетилась Ядвига и вернулась в строй, положив отвергнутую руку себе на плечо. – Дети теперь идем спиной назад – к концу круга зрение восстановится.
Круг не прошли – кто-то запнулся и упал, получилась куча-мала, но зрение к ребятишкам вернулось. Ядвига, превозмогая хохот, объясняла Синбаду:
- Это игра такая! А играя, я обучаю их мороку. Должны же они уметь за себя постоять.
А ребятишки слезы вытирали. Капитан, качая головой, пошел прочь.
Вечером у камина обсудили поведение бывшей бабы-яги. Свое осуждение никто не высказал. Но злые шутки над ребятней никому кроме них самих не понравились. А те, отдышавшись от наваждения, вновь приставали к Ядвиге – покажи, мол, тетенька, фокус-мокус. Стали они собираться в избушке на курьих ножках и о чем-то там с бывшей ягой беседовали. Тихо сидели, бывало, часами. А боцмана, как лазутчика, всякий раз прогоняли…
Однажды встречный ветерок принес запах гари. Темнело. За излучиной показался частокол и картина недавнего боя – посеченные мечами тела или утыканные стрелами.
- Пристать к берегу! – приказал плоту Синбад. – Боцман, слетай на разведку.
- Мы тоже пойдем, - вызвался Тимур с диадемой в руке и кривой саблей за поясом.
Махнул Прошке. Тот нацепил пояс с метательными ножами – целый набор. И они словно тени исчезли в прибрежных зарослях.
Убитых, лежащих возле своих жилищ, было много. На глаза попадались старики, бабы, дети, мужчины… Живых не нашли.
Увидев ворона, Тимур приказал:
- Лети на плот, скажи – пусть подходят. Только детей не пускайте на берег.
- Я старррший! – каркнул Болтун, но полетел, когда печенег пригрозил ему саблей за ослушание.
Ворота крепости были выбиты и лежали створами на пыльном проселке. Чуть в стороне Тимур и Прошка нашли ещё дымящееся костровище – здесь нападавшие сожгли по обычаю тела своих павших воев. Оборотень присел, Прошка пошел по следам. Ночь наступила…
В каминном зале при свете свечей докладывал Прошка результаты разведки:
- Печенеги. Взяли полон, пошли вверх по реке. Можем догнать…
- Ну, тогда с Богом, - сказал Синбад. – Не будем время терять.
- Да поможет Перун нам в ратных делах, - в один голос сказали Лютый Корней и Вестгар.
Звуки над водой разносятся далеко. К полудню следующего дня прежде чем увидеть, услышали присутствие людей на берегу. А потом и увидели – печенеги штурмовали ещё одно селение. Их стан находился на открытой площадке – за составленными кольцом и связанными между собой повозками видны две юрты бурого войлока. Возле них сидели люди славянской обличности со связанными руками: мужчины, женщины – детишки мелкие к ним прижимались. Отдельно стояли лошади. Воины увлеклись боем у частокола…
- Как поступим? – спросил Синбад.
Предложение пришло от Ядвиги:
- Мы натравим на них их же коней.

[santehlit]

- Что могут сделать лошади против воев? – усомнился Корней.
Тимур усмехнулся:
- Печенежская лошадь трех воев в бою стоит.
Жасмин направилась в каминный зал. За ней Чертик ковылял и хныкал:
- Надоело мне в догонялки играть. Обороти меня в тролля – дай руку потешить.
Печенеги, подступающие к частоколу селения, откуда в них летели стрелы и копья, стали оглядываться на удивительный Терем, невесть откуда взявшийся вдруг. Крутили головами, ища хана – а может, нахрен селение, когда такая добыча под боком сама в руки чалит?
Дико-бешенно заржали печенежские кони разом, на дыбы вздымаясь; бросились вдруг в гущу воинов, пятившихся от частокола – стали бить их копытами, кусать и лягать. Ну, с ума сошли, не иначи…
Качнулся вдруг плот под тяжестью – из-за терема вышло чудовище: огромный тролль со свирепым взглядом и мощными руками. Прыгнул на берег и полез в самую гущу оторопелых кочевников. Бил их сначала кулаками. Потом «сокол» узрел, которым ворота таранили – оторвал его от станины и вместо дубины: бух налево, бух направо… вались, ворог, на земь и сдыхай!
Дрогнули печенеги, заголосили, обратились в бегство – кто куда…
К завершению полного разгрома ещё такое чудо явилось – старуха ужасная в ступе с метлой. Кого колодой своей огреет, кому метлу в рыло сунет. И свистит разбойно щербатым ртом, страх нагоняя…
Потом в кучу-малу Корней добавился – весь в доспехах из стали и с двуручным мечом. Прошка с плота метал ножи в супостатов. Вестгар кинжалом разрезал путы, освобождая пленников в закутке возов. Веселились россы, тесня врагов. Лишь Синбад с высокого крыльца Терема безучастно созерцал побоище. А Тимур, надев диадему, чтобы никто его не увидел, удалился в избушку на курьих ножках весь в печали – биться с соплеменниками он не хотел…
Бой окончен. Печенеги бежали. Коней печенежских привело в разумение обращение Жасмин к Заветному Терему. Души тех, кто пали, отошли в край вечной охоты.
Тролль вернулся на плот со стрелой в груди. Обернулся в Чертика, ходил и хвастал перед детьми, нося смертоносную в руке. Лукерья его перевязала.
Ворота в селении распахнулись – вышли селяне, ставшие воями. Радовались победе, радовались освобожденным соседям. А те горевали по утраченным близким. Голосили женщины и дети, мужики молча утирали слезы.
Наплакавшись, начали прибираться – хоронить павших, в реку скинули тела печенегов, навели порядок на месте боя и стали готовиться к пиру.
На плоту, тем временем, отмывались, отдыхали и тоже готовились отпраздновать славную победу россов над печенегами. А как сошли на берег, здорово удивились – отношение народа к ним переменилось: из дружеского стало боголепным. Не сразу, но поняли в чем тут дело – проделки Болтуна.
Любитель похвастать растрепал селянам, что на плоту в красном Тереме плывут не люди, а сами боги – славянские боги:
- с седой бородой Сварог (Синбад);
- старушка Треглава, богиня Земли (Скалка);
- хранитель добра и справедливости Белбог (Корней);
- скотский бог Велес (Тимур);
- бог природы Даждьбог (Вестгар);
- мать плодородия Макошь (Лукерья);
- богиня любви Лада (Жасмин);
- тот, что троллем громил супостатов, сам Перун (Чертик);
- богиня смерти прекрасная Мара на ступе летала (Ядвига).

[santehlit]

От такой славы сбежали путешественники на плот и тут же отплыли. А ведь хотели спросить селян – все ли в силах детей своих прокормить? Сирот бы они забрали с собой.
Опять боцман попал под заветный замок – надлежало избавиться от хвастовства.
В пути после побоища с печенегами прошли четыре дня. Хорошо и спокойно на реке. Слух ласкает щебет птиц. Рыбы плескаются…
По всем приметам – впереди крупный град: больше стало строений на берегу попадаться в поле зрения.
А утром случилась напасть – река оказалась перегороженной то ли мостом, то ли плотиной. На ней сидели и стояли вооруженные люди славянской наружности.
- В Новогород правите? Дань платите!
Плот как плыл, так, практически, без толчка снес с пути своего преграду. Кто-то из тех, что были на ней, в воду упали – кто-то на берег успел убежать. Кричали-грозили, матерясь. Послышались даже щелчки – пущенные с берега стрелы отскакивали от невидимой преграды, не влетая на плот. Прошка метнул острый нож и угодил одному из заплотчиков в колено – с берега послышался бодрящий сердце рев.
Тати сели в лодки и кинулись догонять обидчиков. Драчка могла стать кровавым побоищем. Не хотелось путешественникам со своими биться. Синбад голову ломал – что предпринять? Выход был только один – увеличить скорость движения плота. Так и сделали…
Нагнали груженую лодью, тоже направлявшуюся в Новгород.
Мужик бородатый крикнул оттуда:
- Много с вас взяли тати эти?
- Хотели им дать, не смогли нас догнать, - прибауткой ответил Корней Лютый.
- Что несет ваш плот впереди течения?
- Желание поскорей град великий узреть.
- А не чертовой силой? Ведь у вас – ни весел, ни паруса. Коль не напряжно – зацепите и нас. В Новогороде вам пригодимся.
- Чем? – спросил Синбад.
– У нас подворье свое есть.
- А наш плот чем хуже подворья вашего?
- Да, я вижу – уютно плывете. Чьих мест будете?
- Тверские мы.
- Говорят, чума у вас.
- Была да прошла.
- А вы, дядя, новгородский? Ушкуйников всех своих знаете? – спросил Прошка.
- А вы кого ищите? – насторожился крикун на лодье.
- Тех, что хабар взяли у черноногих.
- Черноногих? Не знаю таких.
- В тверских землях.
- Можно поспрашивать, кто там был. А вам что в этом хабаре?
- Люди там наши, полоняне – хотим выкупить.
- Ну так зацепите? Я поспрашиваю…
- Хорошему человеку всегда рады помочь, - согласился Синбад.
С лодьи на плот завели трос – гребцы осушили весла.
Радый по поводу бородатый мужик выкатил бочку ягодного вина и стал угощать свой экипаж. Предлагал вместе с ним перебраться на плот.
- Посторонним нельзя! – отрезал Синбад.
Слегка опьянев, словоохотливый мужик, поведал, что он суздальский купец. Зовется Пореем. По торговым делам побывал во многих городах земли росской и заморской. Покупал и сбывал товары разные. Сейчас вез руду железную из-под Курска и готовые слитки чугуна – большой спрос на кузнечные поделки и оружие в Новгороде.