Другой взгляд на "Братьев Карамазовых" Ф.М. Достоевского ⇐ Русская литература XIX века

[AlexR]

Роман Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы» – произведение незаконченное. О том, что романов должно было быть два, говорит сам писатель в предисловии к первому, написанному роману. Считается, что к работе над вторым романом Фёдор Михайлович так и не приступил. Но это не так. Нет, не ищите записей по второму роману в черновиках, письмах или записных книжках писателя. Искать ответ на вопрос, какие сюжетные линии должны были войти в это произведение надо в тексте «Братьев Карамазовых». Ведь оба романа задумывались как одно целое, поэтому и герои в них одни и те же, а значит надо повнимательней присмотреться к тому, что недосказано Достоевским в отношениях героев. Эти недосказанности и есть те «мостики», которые перекинуты между двумя берегами – между первым и вторым романами.
Вы спросите: «О каких это «мостиках» я говорю?» Поясню небольшим примером из «Братьев Карамазовых».
Алёша Карамазов, возвращаясь вечером из города в монастырь, встречает поджидавшего его старшего брата Дмитрия. Между братьями возникает разговор, в ходе которого Дмитрий восклицает: «Вот тут, вот тут – готовится страшное бесчестие. (Говоря «вот тут» Дмитрий Фёдорович ударял себя кулаком по груди и с таким странным видом, как будто бесчестие лежало и сохранялось именно тут на груди его, в каком-то месте, в кармане может быть, или на шее висело зашитое.)»
А сейчас я задам вопрос: разве кто-нибудь из нас, когда первый раз читал «Братьев Карамазовых», придавал должное значение этим словам Дмитрия, сказанным в начале романа? Конечно, нет. Но, вспомните, какое значение они имели в конце произведения, когда во время суда Алёша вдруг вспомнил не только эти слова, но и жест старшего брата. Эти его показания почти спасли Дмитрия Карамазова от приговора.
Фёдор Михайлович в самом начале повествования заложил слова и жест Мити в сюжет, зная, как это пригодится ему в конце романа.
Поэтому приводимую выше недосказанность в разговоре двух братьев я называю «мостиком» между разными частями романа. В данном случае между началом и концом произведения.
Подобные «мостики» должны быть и между первым, написанным и вторым, ненаписанным романами. Надо только найти эти «мостики», найти эти недосказанности, и они приоткроют нам замысел великого писателя.
Такие «мостики» мною найдены, и они вскрывают сюжетные ходы, которые были намечены Достоевским.
ОКАЗЫВАЕТСЯ, Митя будет досрочно освобождён из острога и станет героем второго романа, так как между ним и Катериной Ивановной Верховцевой есть одна тайна, и чтобы автор открыл читателю эту тайну во втором романе, Дмитрий Карамазов должен сам появиться на страницах произведения.
ОКАЗЫВАЕТСЯ, разговор между Смердяковым и Катериной Ивановной имеет ПЕРВОСТЕПЕННОЕ значение для понимания «Братьев Карамазовых». Вы не помните такого разговора? Правильно, в тексте романа его нет. Но разговор такой был. Ведь Иван Карамазов вечером перед судом идёт к Смердякову именно за тем, чтобы узнать для чего к нему Катерина Ивановна приходила. И, как мы помним, не получает ответа. Поэтому вопрос, который мучает Ивана – для чего Катерина Ивановна к Смердякову приходила? – на самом деле, является главной загадкой романа. О том, какое большое значение придавал сам автор визиту Катерины Ивановны к Смердякову, указывает то, что даже чёрт, явившийся к Ивану Карамазову вечером накануне суда, начинает разговор так: «Послушай, – начал он Ивану Фёдоровичу, – ты извини, я только чтобы напомнить: ты ведь к Смердякову пошёл с тем, чтоб узнать про Катерину Ивановну, а ушёл ничего об ней не узнав, верно забыл.» Этими словами не только чёрт смеётся над Иваном, но и автор, фактически, смеётся над читателем. Ведь читателю тоже ничего не известно о цели визита Катерины Ивановны к Павлу. Вы можете перерыть горы литературы по «Братьям Карамазовым», но так и не найдёте ответа на вопрос Ивана Карамазова, так как этот визит Катерины Ивановны к Смердякову совершенно выпал из рассмотрения критиков и исследователей романа. Свой же ответ на вопрос Ивана Достоевский должен был дать во втором, ненаписанном романе, где Иван Карамазов просто обязан напрямую спросить об этом визите Катерину Ивановну. Это, на мой взгляд, главный «мостик» во второй роман, потому что её ответ вновь, но уже под другим углом, раскрутит тему убийства старика-отца.
ОКАЗЫВАЕТСЯ, совсем не случайно именно в тот вечер, когда произошло преступление, Михаил Ракитин больше двух часов разыскивает Алёшу Карамазова и УВОДИТ ЕГО ОТ ОТЦОВСКОГО ДОМА.
Всё это «мостики», которые дают возможность заглянуть во второй, ненаписанный роман. И этот взгляд во второй роман меняет представление о «Братьях Карамазовых». Меняет во всём: ОТ ИМЕНИ ПРЕСТУПНИКА, УБИВШЕГО ФЁДОРА ПАВЛОВИЧА КАРАМАЗОВА, ДО ИДЕИ ВСЕГО ПРОИЗВЕДЕНИЯ.
Полученные результаты собраны в моей книге «Достоевский «Братья Карамазовы» Читаем ненаписанное продолжение великого романа», – М., Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2013 г.
Отмечу, что рецензентом этой книги является известный исследователь творчества Ф.М. Достоевского профессор С.В. Белов. И я благодарен Сергею Владимировичу, который охарактеризовал данное исследование, как «потрясающе интересный материал».
Ещё о двух вещах хотелось бы сказать в этом сообщении:
1). Электронной версии книги в интернете нет, и я не в праве её разместить, так как все права на распространение книги и любой её части переданы издательству. Подобное ограничение моих авторских прав избавило от «головной боли» по распространению книги. Издательство этим занимается само, распространяя её через обычные и интернет-магазины.
2). Желание поместить это сообщение на литературном форуме связано с тем, что именно здесь можно найти любителей и ценителей русской литературы – тех, для кого я и проводил своё исследование. Площадка форума, на мой взгляд, – идеальное место для обсуждения всех сложных и спорных мест «Братьев Карамазовых».

[AlexR]

Если у вас есть возможность почитать журнал «Вопросы литературы», то в №1 за 2014 год вы найдёте статью А. Разумова «Тайна денег Дмитрия Карамазова». Эта статья представляет собой отрывок из книги и напечатана с разрешения издательства ЛИБРОКОМ.

[AlexR]

«Нельзя объять необъятное»
Именно это высказывание Козьмы Пруткова лучше всего характеризует ситуацию с обсуждением романа Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы»: просмотров много, а комментариев нет.

Давайте сузим тему, оставив в стороне сложный образ Ивана Карамазова с его идеей «Если бога нет, то всё позволено», забыв о построении всеобщей гармонии на слезинке одного ребёнка, не будем обращать внимание на битву между богом и дьяволом в сердце старшего брата Дмитрия Карамазова.

Зададимся, на первый взгляд, простым вопросом: почему повесился Павел Смердяков?

«Как почему? – удивится каждый, кто читал роман, – Потому что этот лакей поверил теориям Ивана Карамазова, что если бога нет, то всё позволено, и ради трёх тысяч рублей убил своего отца. Но за то время, которое прошло от момента совершения преступления до суда над Дмитрием Карамазовым, он осознал, что пропагандируемая Иваном вседозволенность не спасает от нравственных мук за совершённое преступление. Поэтому в последнем, третьем разговоре с Иваном Карамазовым Смердяков не только сознаётся в своём преступлении, но и передаёт Ивану похищенные три тысячи рублей, подчёркивая тем самым, что именно Иван Карамазов является фактическим убийцей отца. Известно, что Смердяков страдает жестокими приступами падучей болезни и ему нечего опасаться каторги, так как три медицинских эксперта, которые должны принять участие в судебном заседании подтвердят его неподсудность. Поэтому именно нравственные муки за совершённое им преступление стали причиной его самоубийства. Это самоубийство Смердякова доказывает пагубность идеи Ивана Карамазова, что если бога нет, то всё позволено. В этом и заключается смысл всего произведения.»

Признаюсь, когда первый раз читал «Братьев Карамазовых», тоже так думал.

Но есть в романе один эпизод, который заставляет усомниться в справедливости выстраиваемых умозаключений.

Вспомните историю несчастного Ришара, рассказанную Иваном Карамазовым брату Алёше за разговором в трактире:
« В Женеве, очень недавно, всего лет пять тому, казнили одного злодея и убийцу, Ришара, двадцатитрёхлетнего, кажется, малого, раскаявшегося и обратившегося к христианской вере перед самым эшафотом. Этот Ришар был чей-то незаконнорожденный, которого ещё младенцем, лет шести, подарили родители каким-то горным швейцарским пастухам, и те его вырастили, чтоб употребить в работу. Рос он у них, как дикий зверёнок. …Сам Ришар свидетельствует, что в те годы он, как блудный сын в евангелии, желал ужасно поесть хоть того месива, которое давали откармливаемым на продажу свиньям, но ему не давали даже этого и били, когда он крал у свиней, и так провёл он всё детство своё и всю юность, до тех пор пока повзрослев и, укрепившись в силах, пошёл сам воровать. Дикарь стал добывать деньги подённой работой в Женеве, добытое пропивал, жил как изверг и кончил тем, что убил какого-то старика и ограбил. Его схватили, судили и присудили к смерти. Там ведь не сентиментальничают. И вот в тюрьме его немедленно окружают пасторы и члены разных Христианских братств, благотворительные дамы и проч. …Он обратился, он написал сам суду, что он изверг и что наконец-таки он удостоился того, что и его озарил господь и послал ему благодать. Все взволновались в Женеве, вся благотворительная и благочестивая Женева. Всё, что было высшего и благовоспитанного, ринулось к нему в тюрьму; Ришара целуют, обнимают: «Ты брат наш, на тебя сошла благодать! …Пусть ты невиновен, что не знал совсем господа, когда завидовал корму свиней, …– но ты пролил кровь и должен умереть». …И вот покрытого поцелуями братьев брата Ришара втащили на эшафот, положили на гильотину и оттяпали-таки ему по братски голову за то, что и на него сошла благодать.»

Горькая усмешка автора над лицемерием жителей Женевы легко передаётся читателю, и, читая этот рассказ, мы сочувствуем несчастному Ришару.

То есть, как оказывается, некое чувство любви к раскаявшемуся преступнику, убившему и ограбившему старика, мы испытывать можем.

Но одновременно мы испытываем и затаённую радость от того, что, как заканчивает эту историю Иван Карамазов, «у нас хоть нелепо рубить голову брату потому только, что он стал нам брат и что на него сошла благодать». Мы думаем, что именно ради этих слов, что «у нас хоть нелепо рубить голову брату», Достоевский вставил в роман историю Ришара и что мы намного лучше жителей Женевы.

Но у Фёдора Михайловича всё сложнее и интереснее.

Задумаемся, действительно ли мы лучше жителей Женевы?
Сравним Ришара с Павлом Смердяковым.
– Ришар незаконнорожденный.
И Павел незаконнорожденный.
– Ришару двадцать три года.
Смердякову – двадцать четыре.
– Ришар ещё младенцем был подарен пастухам.
Павел с самого детства не знал родителей и воспитывался в семье слуги Григория.
– Пастухи взяли Ришара, «чтоб употребить в работу».
Фёдор Павлович Карамазов тоже употребляет незаконнорожденного сына в работу: делает его своим поваром.
– Ришар рос, как дикий зверёнок, у пастухов, которые постоянно били его.
После того, как слуга Григорий больно наказал розгой Павла, «тот ушёл в угол и косился оттуда с неделю». В другой раз Григорий «неистово ударил ученика по щеке. Мальчик вынес пощёчину, не возразив ни слова, но забился в угол на несколько дней.»
– Ришар пас свиней.
Нет, Смердяков свиней не пас, он был лакеем. Но отношение к нему, например, Дмитрия Карамазова или характеристики, которые Павлу давали Фёдор Павлович и Иван – «иезуит смердящий», «хам», «вонючий лакей» – иначе как свинством не назовёшь. Подобные выражения по отношению к слуге было нормой того времени. Но Смердяков то был сын и брат!
– Ришар «убил какого-то старика и ограбил».
По устоявшемуся мнению (а именно этого мнения придерживались вы, когда читали роман) Смердяков тоже убил и ограбил старика.
– Ришар обратился «к христианской вере перед самым эшафотом».
Вечером накануне самоубийства Иван Карамазов застаёт Смердякова за чтением трудов Исаака Сирина.
– На Ришара сошла благодать, так как он понял, что он изверг, и раскаялся. Но так как убийство он всё-таки совершил, то ему «оттяпали-таки по братски голову».
Здесь мы подходим к самому интересному в этой истории с Ришаром. Интересному потому, что за более чем сто тридцать лет, которые прошли с момента написания романа, читатели и критики так и не поняли, что Смердяков – просто русский Ришар. В оценке событий романа история Ришара до сих пор не играла никакой роли. Поэтому в той оценке, которую даёт читатель Павлу Смердякову, мы имеем истинную оценку читателя – оценку, идущую из глубины читательской души.

В истории с Ришаром Достоевский ставит и блестяще решает уникальную по своей силе и красоте задачу: даёт возможность читателю заглянуть в собственную душу.
Как он это делает?
Всё дело в том, что Фёдор Михайлович предвидел, что критики и комментаторы романа посчитают, что Смердяков РАСКАИВАЕТСЯ в совершённом преступлении, и поэтому не только передаёт Ивану три тысячи рублей, которые он, якобы, украл после убийства отца, но и кончает жизнь самоубийством. Этого мнения придерживаемся и мы, когда читаем роман.
Предвидя это мнение своих читателей и критиков, Достоевский приготовил нам очень нелицеприятный вопрос. Суть вопроса можно пояснить следующим:
Если честно заглянуть себе в душу в поисках ответа на вопрос о причинах самоубийства Павла Смердякова, то вот что мы могли бы сказать этому раскаявшемуся грешнику, если зашли к нему, когда от него ушёл Иван Карамазов, и он остался один на один с петлёй:

– «Ты брат наш, на тебя сошла благодать… Это Федька-каторжник в «Бесах» режет всех направо и налево и не испытывает угрызения совести. А ты, как Родион Раскольников из «Преступления и наказания», ощутил, что, совершив убийство, переступил черту, за которой не сможешь спокойно жить. Ты потому и отдал украденные у старика деньги Ивану, что осознал – никакими деньгами нельзя заслонить совершённое тобой злодеяние. Ты думал, что если Бога нет, то всё позволено, но теперь сам видишь, что ошибся. Ты раскаялся и понял, что ты – изверг. И с этим раскаянием к тебе, как и к женевскому преступнику Ришару, пришла благодать. Любой раскаявшийся грешник считается братом, поэтому мы и называем тебя братом. Но черта пройдена, и назад дороги нет. Ты совершил преступление, и должен умереть. Именно твое самоубийство будет подтверждением того, что на тебя сошла благодать.»

Ну и чем, в этом случае, мы отличаемся от жителей Женевы?

Именно этот вопрос собирался задать Достоевский во втором, так и ненаписанном романе.

Если вы ответили, что «ничем», то вы ошиблись. Мы намного хуже жителей Женевы, так как Ришар все-таки убил и ограбил старика, а Смердяков старика не грабил и не убивал.
Как видите, ответ на этот вопрос очень нелицеприятен читателю. Другое дело, что связь между Смердяковым и Ришаром можно не видеть и, читая и разбирая роман, успокаивать себя мыслью, что «у нас хоть нелепо рубить голову брату потому только, что он стал нам брат и что на него сошла благодать». Что и продолжается более ста тридцати лет!

Как видите, все наши умозаключения относительно причин самоубийства Смердякова вызывали у Достоевского такую же горькую усмешку, как и поведение жителей Женевы, а значит, наши умозаключения рассыпаются, как карточный домик.

За самоубийством Павла Смердякова у Достоевского стоит что-то другое.

Так что же на самом деле толкнуло Павла на великий грех?

[Князь Мышкин]

AlexR, до чего же я рад, что можно обсудить роман. Подумать над гениальными загадками в романах Фёдора Михайловича.
Над этими болезненными для нашей совести вопросами. Я отвечу Вам чуть позже.
Всегда вопрос этот о Смердякове меня мучил.

Добавлено спустя 11 минут 20 секунд:
Так вот: я всегда считал низостью отношение братьев Карамазовых к своему сводному брату.

AlexR, великих грехов у Павла было два. Убийство и самоубийство. Про какой из них Вы задаёте вопрос?

[AlexR]

Князь Мышкин, Вы спрашиваете о каком великом грехе - убийстве или самоубийстве - я говорю?
Но дело в том, что убийство не является великим грехом. Великий грех только один - самоубийство, потому что после любого другого греха ещё возможно раскаяние, а после самоубийства - нет. Именно поэтому самоубийц церковь не отпевает и хоронит за церковной оградой.
Вы будите удивлены, но убийство не относится даже к семи смертным грехам:
1. Γαστριμαργία (gastrimargia) — чревоугодие (обжорство)
2. Πορνεία (pornia) — прелюбодеяние и блуд (половая распущенность)
3. Φιλαργυρία (philargüria) — алчность (сребролюбие)
4. Ὀργή (orgē) — гнев
5. Ἀκηδία (acēdia) — уныние
6. Κενοδοξία (cenodoxia) — тщеславие
7. Ὑπερηφανία (huperēphania) — гордыня (гордость)
да это и понятно. Ведь во время войн убийство врага - это залог победы.

Но мы отвлеклись.
Моё мнение такое: греха убийства за Павлом Смердяковым НЕТ.
"А как же, - спросите Вы - его признание перед Иваном Карамазовым?"
Дело в том, что Смердяков просто обманывает Ивана, и тому есть многочисленные доказательства, которые собраны в моём исследовании.
Приведу одно из них.
В ночь ареста следователи говорят Дмитрию Карамазову (цитирую по памяти): "Убийство произошло НЕ У ОКНА, а в комнате. Это точно видно из положения тела. Сомнений в этом не может быть никаких".
(Слова НЕ У ОКНА выделены большими буквами, потому что в тексте романа они набраны курсивом. То есть Достоевский хотел привлечь внимание читателей к этому факту)
А вот что рассказывает Смердяков Ивану (опять цитирую по памяти):
"Подошёл я к окну и показываю Фёдору Павловичу: "Вон Грушенька в кусте прячется и смеётся над вами". Высунулся он весь в окно, а я взял пресс-папье чугунное и углом ему в самое темя. Не вскрикнул даже."
Как видите, по словам Смердякова Фёдор Павлович был убит у окна, вернее, когда высунулся в окно. Но это полностью противоречит той картине, которую застали следователи на месте преступления.

Князь Мышкин, Вы пишите о пренебрежительном отношении трёх братьев к четвёртому незаконнорожденному брату и здесь Вы СОВЕРШЕННО ПРАВЫ.
Просто у романа две движущие силы:
- одна явная - карамазовщина;
- другая скрытая - неудовлетворённые амбиции Смердякова.
То что этих сил не одна, а две и является гениальной задумкой Достоевского.
Чтобы разобраться в чём заключались неудовлетворённые амбиции Смердякова надо понять достаточно очевидную вещь: любой сын, не важно, законно- или незаконнорожденный, НЕ МОЖЕТ НЕ ДУМАТЬ о наследстве.
Поэтому цель Смердякова - не конверт с тремя тысячами, а доля в наследстве.
Попробуйте с этой точки зрения посмотреть на роман и Вам многое станет ясно.

[Князь Мышкин]

AlexR, тогда кто же убил отца?
Если Смердяков не убивал. И зачем он взял вину на себя?
Вдобавок, Павел подробно рассказывает и свою тщательнейшую подготовку к убийству отца.
А доля в наследстве ему безусловно должна была быть положена.
Но и постоянное уничижение его родными братьями тоже висело над ним.
И отвратительная фамилия.

[AlexR]

Князь Мышкин, и о том кто убил Фёдора Павловича Карамазова, и почему Павел взял перед Иваном вину за это преступление, и откуда у Смердякова появились три тысячи рублей, и многое-многое другое Вы можете узнать из моей книге, посвящённой исследованию романа «Братья Карамазовы». Название книге я указал в самом первом своём сообщении.

Согласитесь, чтобы подробно ответить на Ваши вопросы необходимо, фактически, пересказать книгу, а сделать это на литературном форуме не представляется возможным. Некоторые материалы потому и выложены здесь, чтобы привлечь внимание таких вдумчивых читателей, как Вы, к результатам исследований «Братьев Карамазовых».



Но ещё одну тайну романа Вам приоткрою.

Вы пишите, что у Смердякова «отвратительная фамилия». Под этим, по-видимому, имеете в виду, что Достоевский косвенным образом указывает нам на убийцу?

К сожалению, подобный взгляд на этого героя общепринят.
Это и есть тот стереотип, который мешает правильно понять роман. Отмечу, что Достоевский знал о подобном стереотипе мышления своих читателей и умело это использовал.

Выдающийся русский религиозный философ К.Н. Леонтьев писал, что в романе «Братья Карамазовы» весьма значительную роль играют православные монахи, и что Достоевский относится к ним с любовью и глубоким уважением. Но одновременно с этим Леонтьев замечает:
«От тела скончавшегося старца Зосимы для чего-то исходит тлетворный дух, и это смущает иноков, считавших его святым.»

Так для чего же Достоевскому нужен этот «тлетворный дух», который смущает не только иноков, но и таких известных критиков романа?

Вспомним, свидетелями каких проявлений прозорливости старца Зосимы мы стали:
– во-первых, это запрет унтер-офицерской вдове заказывать поминальную службу о пропавшем сыне. И эта вдова, сразу после наставлений старца Зосимы, получает весточку от сына;
– во-вторых, земной поклон Дмитрию Карамазову – «великому будущему страданию его поклонился»;
– в-третьих, наказ Алёше срочно найти Митю, то есть быть в отцовском саду и тем самым предотвратить преступление.

Но вот великий старец скончался, и от его тела исходит тлетворный дух. Не только городские жители, но и часть монастырских иноков сразу засомневались в святости Зосимы. И всему виной дух, этот тлетворный дух!
Описание волнения, которое охватило монастырь и город, выполнено Достоевским столь мастерски, что, читая роман, кажется, ощущаешь этот запах.
Но разве разлагающееся тело старца это единственный источник неприятного запаха, который исходит со страниц романа? Разве Павел Смердяков со своим внешним видом, повадками, построением фраз, с постоянной характеристикой от отца, братьев, слуги Григория и всех-всех – «смердящий», «вонючий лакей» – разве этот человек не является источником «смердящего запаха»?
Разве не в этом образном «смердящем запахе» одна из причин того, что читатели и Вы, Князь Мышкин, так легко соглашаетесь с виновностью Павла? А не кажется ли Вам, что Достоевский на протяжении всего романа потому и даёт подобные эпитеты, чтобы этот образный «запах» чувствовался во всех эпизодах, где принимает участие Смердяков и чтобы у Вас сложилось отталкивающее впечатление об этом герое.

Подумайте, не похожи ли Вы на тех жителей городка или некоторых иноков, которые по внешним проявлениям, например, по запаху, берутся делать выводы о важных вещах и явлениях? Вспомните, с какой иронией пишет Достоевский о госпоже Хохлаковой, которая «разочаровалась в старце», когда от его тела пошёл тлетворный дух.

Судить о виновности-невиновности героев произведения по внешним признакам – это взгляд на роман таких читателей, как Хохлакова.

Поэтому так же как тлетворный дух не должен помешать в будущем прославлению Зосимы в качестве святого, так же и «смердящий дух» не помешает снять обвинения в убийстве с Павла. И должно это было произойти в сюжете второго ненаписанного романа.

Тлетворный дух – не случайный эпизод романа. Об этом говорит и то, что со слов автора явление это повлияло «сильнейшим и известным образом на душу и сердце главного, хотя и будущего героя рассказа моего, Алёши, составив в душе его как бы перелом и переворот, потрясший, но и укрепивший его разум уже окончательно, на всю жизнь и к известной цели.»
Тлетворный дух – это как пророчество главному герою второго романа Алексею Карамазову не судить о важных вещах по внешним признакам, но пророчество это будет понято им только во втором романе, когда невиновность Павла станет очевидной для Алексея. Это и произведёт «в душе его как бы перелом и переворот».

Так что тлетворный дух – ювелирная точность авторского замысла.

Вот в чём разгадка эпизода с тлетворным духом, которую уже более 130 лет не видят исследователи романа.

[Князь Мышкин]

... Так что тлетворный дух – ювелирная точность авторского замысла.

Вот в чём разгадка эпизода с тлетворным духом, которую уже более 130 лет не видят исследователи романа.

Уважаемый AlexR!
А совершенно зря Вы решили, меня зная мало (почти не зная), что я посчитал Павла смердящим (морально, нравственно и физически).
Фамилия была придумана Павлу из-за его матери. И то, что от старца Зосимы шёл тлетворный дух, как раз явился той лакмусовой бумагой на которой и проверены были окружающие (верующие истинно и не истинно).
У меня тоже есть своя лакмусовая бумажка для проверки участников форумов (я ведь не только на этом форуме обитаю).
Делятся эти участники на три категории:
1. Просто обращаются: Князь (или какие-то производные слова от этого слова, иногда шуточные, но всё же...)
2. Обращаются полным ником
3. Обращаются: Мышкин. Именно так и с подспудным желанием принизить этот ник.

[AlexR]

Уважаемый Князь Мышкин, не могу согласиться с Вашей точкой зрения, что «тлетворный дух, как раз явился той лакмусовой бумагой, на которой и проверены были окружающие (верующие истинно и не истинно)».
Ранее уже приводилось высказывание Константина Леонтьева, что он не понимает, для чего Достоевский вставил в роман эпизод с тлетворным духом, который смущает иноков монастыря.
Как видно, К. Леонтьев сам был этим смущён.
Если встать на Вашу точку зрения, то получается, что великий русский религиозный мыслитель тест на истинность веры, который предложил Фёдор Михайлович, не прошёл.

[Князь Мышкин]

Уважаемый AlexR!
Не обязательно всё понимать. Тем более, что каждый понимает по-своему.
Я не говорю о жёстком тестировании. А Фёдора Михайловича уже не спросишь.
Только догадки, я думаю.