Яков Есепкин Готическая поэзия ⇐ Современная русская литература

[Leda]

*  Алмазный фонд отечественной литературы — только в интеллектуальном андеграунде, поверх барьеров маргинальной ультраблеклой никчёмной книгоиздательской системы

Яков Есепкин


Застолья с тенями иродиц


Второй фрагмент

Где и нимфы дневные, Огюст,
Исполать сих безумствам, фиады
Тьму гасят мелом чувственных уст
И любому всестолию рады.

Ночь откупорим — слава земным
И небесным пирам, доливают
В кельхи яду, а тще, ледяным
Домам слава, зане пировают.

Иль очнемся: Цилии белы,
Жжет шелка их уголье неонов,
И текут на пустые столы
Воск и мирра из битых ритонов.

Восьмой фрагмент

Из каморников Ада ль несут
Феи тьмы эти белые свечи,
Вновь иродицы гоев пасут,
Яства льют диаментные течи.

Суе истинно речь, ах, одно
Будем пирствовать, хлебам дивиться,
Несть еще молодое вино,
Им тиадам всенощно давиться.

Иль Господе увидит со неб:
Жгут фарфоры огни меловые
И точится диаментный хлеб,
И от свеч золоты пировые.

Четырнадцатый фрагмент

Ханаана ль сады прецветут,
Денно млечны альтанки Никеи,
Петь кому, где рапсодов и чтут,
Спят кифары и немы алкеи.

Чуден пир изваяний, хурмы,
Вишен, яств им ли нимфы жалеют,
Се и мы, это, Господе, мы,
Барвой наши веретища тлеют.

А и суе на фей уповать,
Отемнятся келихи в столовых
И начинем тогда пировать,
Жечь глаголами юдиц меловых.




*  «Кстати, ежевечерние гости Ш. отвечают ведущему по гамбургскому счету (Гутиериш вместо Гуттериша, Сидзинь Пинь вместо Сидзинь Пина, так и далее, так и далее). В сравнительной парадигме Массолит и Берлиоз буквально сверкают и блещут, наши зиждители куда как темнее, из сумрака почти не выходят. Как шутил вождь народов — оба хуже. Фигуру Демиурга русской (российской, русскоязычной) литературы и словесности жалкие издательские пигмеи с ненавистью прикрыли и прикрывают то ли черным, то ли красным шелком.»

Из статьи Эда Тарлецкого «Маргинальный книгоиздательский альянс против гениального художника»

[Leda]

*   Алмазный фонд русской литературы, готические стихотворения — только в интеллектуальном андеграунде, поверх барьеров заскорузлой антихудожественной подцензурной книгоиздательской системы
Яков Есепкин

Застолья с тенями нимф

Одиннадцатый фрагмент

Нимфы кущ арамейских белы,
Дичь в жаровнях одесно готовят
Вновь тиады, лиют на столы
Цветность неб и патеры меловят.

Иль сюда меловницы влекли
Тени дев, изваянья садовий,
Ныне жгутся решет уголи,
Ядом полн тусклый мраморник вдовий.

К нощным пирам и нас ли зовут
Меловые кровители Ада,
Где с тенями корветы плывут
Мимо фей августовского сада.

Шестнадцатый фрагмент

Неб амфорники столы теснят,
Вакх на хлебы всещедр и емины,
Их Цереры ли сны отемнят,
Лейтесь, лейтесь, благие кармины.

Чад Господе меж темных ветвей
О холодных увидит лилеях,
Несть эдемских садов розовей,
Мы ль во угольных тонем аллеях.

Иль деревы тенета сведут,
Мглою выбьются рамена Цилей,
Нас в шелках меловых и найдут --
Со затекшейся кровию лилий.

Двадцатый фрагмент

Хлад подвальных лекифов сребрит
Мак и вина, о цвети фарфоры,
Иль серветочный тусклый нефрит
Фей пьянит, благоденствуйте, Оры.

Из какой эолийской сумы
Льется августа нега, тиады
Чают морока винной армы,
Дивны ярких садовий рулады.

Воск течет на емины и хлеб,
Шелк овил силуэты прелестниц
И чудесные гостии неб
У пурпурных безмолвствуют лестниц.

[Leda]

*   Алмазный фонд русской литературы, готические стихотворения — только в интеллектуальном андеграунде, поверх барьеров квазиславистской болотной амебообразной книгоиздательской системы
Яков Есепкин

Застолья с тенями у Аида

Второй фрагмент

В пировые — лекифы нефрит
Залиет дивным блеском садовым,
Иль утешна беспечность харит
Не царицам и пассиям вдовым.

Что юродным сюда и бежать,
Наши тени у ангелей хоров,
Туне смерти оцветники жать,
Буде ярка золота фарфоров.

Нас ищите меж Цинтий и Ев
О ваяньях садов Азраила,
Где угольные рамена дев
Тлят шелковий истечных белила.

Восьмой фрагмент

Меж оцветников терпких столы
Пышут златию, белы емины,
И младые вертятся юлы,
И шампанское льют в керамины.

Пироваем и днесь, царь Аид,
Мы о лилиях ядно-меловых
Рифмой чудной дивим бассарид,
Хмель вдыхаем гешефтов столовых.

Здесь и дочери наши — оне
Жгут амфоры беленою Цилей,
И серебро тлеет на вине,
Перемешенном с золотом лилий.

Одиннадцатый фрагмент

Сад цветочные феи блюдут,
Дерева золотыми канвами
По уголию Морты ведут,
Юных пассий манят кружевами.

Из фарфорников ночи ль пием
Хлад асийский, червовость Никеи,
Мнит успенных царей Вифлеем,
Рифм двоенье внимают алкеи.

И гляни — юродицы монет
Откупное серебро лелеют,
И в аурности млечных тенет
Их ваяния червные тлеют.

[Leda]

*   Есепкин входит в элитарный клуб литераторов, претендующих на получение Нобелевской премии (США, Канада, Швеция, Россия)
Яков Есепкин

Застолья с эолийскими феями

Седьмой фрагмент

То ли нимфы июльских садов,
Не цветочные ль феи прекрасны,
Хладен морок их узких следов,
А шелковия дев темно-красны.

И одно соберемся, к цветам
Нетлеенным подставим леканы
С чудной дичью и хлебом, вратам
Исполать мертвых Фив иль Тосканы.

Будет Господе кущи темнить,
Цветники елеонской аллеи,
И увидит червовую нить,
Воплетенную ими в лилеи.

Шестнадцатый фрагмент

Кущ июльских тенета ярки,
Нас зефирные нимфы встречают,
Льет Мефитис вино в родники,
Боги антики цветности чают.

Яства, хлебы к столам ли изнесть
Эолийским, одно веселитесь,
Девы белые, с вами как есть
Мы и сами, армою целитесь.

Аще пир именитства готов,
Будет гостьям небесных даяний,
Пусть и видят сквозь барву цветов
Тусклый хлад меловых соваяний.

Двадцать восьмой фрагмент

Дышит хлебной аромою тьма,
Яства чудные полнят леканы,
С нами вместе Геката сама,
Пьют бессмертие Юзы и Ханы.

Иль утешно о червности сей
Теми горних келейников плачем,
Рим ли виждит хрустальных гусей,
Дев Никеи ль в альковах и прячем.

Оглянемся -- ритоны темны,
Круг ваянья июльского сада,
И лиют нам во денные сны
Воск червовый меловницы Ада.

[Leda]

*    Алмазный фонд русской литературы, готические стихотворения — только в интеллектуальном андеграунде, поверх барьеров косной профанационной советскоцентричной  книгоиздательской системы

Яков Есепкин

Застолья у Аида

Восьмой фрагмент

Тронный август жаровни и цветь
Нив золотой оводит, сливаться
Время купам дерев, огневеть,
Сени чудной в огне красоваться.

Млечный угль и решета сиять
Не устали под дичью, емины
К столам носят фиады, ваять
Будут ангели с мглой керамины.

Лишь тогда нас Господе узрит
Меж цветочниц и дев упоенных --
Прелиющих всетусклый нефрит
На хлебовье столов отравленных.

Десятый фрагмент

Небы, небы, щадите гостей
Именинных пиров, сих веселость,
Чаять нам ли иных областей,
Маковей, Ханаанская волость.

Ан юродиц ждут эти столы,
Темен блеск их шелков карнавальных,
И румяны оне, и белы
От вина из лекифов подвальных.

Иль очнемся — в фарфорники льют
Ядный хмель соваяния Цилий,
И на мраморных яствах тлеют
С уголями атраменты лилий.

Тринадцатый фрагмент

Ах, Господе, Твой розовый сад
Нам во тесных келейниках снился,
Нас щадил небосумрачный Ад,
Наших вретищ Аид сторонился.

Вижди хоть меж узорных ветвей
Соваянья лекифиев хладных,
Снов тенет яко несть розовей,
Яко древ нет златей червоядных.

Виждь иудиц веселых и вдов,
Мглу пеющих о белой сирени,
Где в золоченных кущах садов
Наши тонут мраморные тени.